Когда стало ясно, что состояние Петра критическое, Долгорукие испугались не на шутку. Пытаясь спасти свое положение, они составили от имени царя завещание, в котором он передавал престол своей невесте Екатерине. Один из экземпляров подписал Иван, подделав почерк Петра, но, посовещавшись, Долгорукие признали это недостаточным.
Тогда был составлен второй экземпляр, с которым Иван Долгорукий отправился к умирающему царю, чтобы подписать документ его рукой. А хоть бы и не удалось – то фавориту достаточно было остаться с умирающим мальчиком наедине, чтобы потом поведать людям сказочку о том, как больной на миг пришел в себя и в трогательных выражениях передал власть своей обожаемой невесте…
Но не вышло! Воспрепятствовал этому Андрей Иванович Остерман. Этот человек не мог не чувствовать своей ответственности за то, что провалил возложенную на него миссию воспитателя императора. Он не смог помочь бедному ребенку в его жизни, но не бросил его в смерти. Хотя Остерман и болел подагрой настолько сильно, что даже не мог ходить, он приказал внести себя в спальню больного мальчика и, сидя в кресле, оставался рядом с ним все последние дни, до самой его кончины. Как ни старался Иван – не смог он получить вожделенную подпись.
«Царствование Петра II продолжалось только 2 года и девять месяцев; несмотря на то что государь этот умер в очень молодых летах, весь народ много жалел о нем. Русские старого времени находили в нем государя по душе, оттого что он, выехав из Петербурга, перевел их в Москву. Вся Россия до сих пор считает его царствование самым счастливым временем из последних ста лет. Государство находилось в мире со всеми соседями; служить в войсках никого не принуждали, так что каждый мог спокойно наслаждаться своим добром и даже умножать его. За исключением некоторых вельмож, завистливо смотревших на могущество Долгоруких, вся нация была довольна; радость отражалась на всех лицах; государственная казна обогащалась, и Москва начала поправляться от разорения, причиненного ей пристрастием Петра I к Петербургу. Только армия да флот приходили в упадок и погибли бы, вероятно, вконец, если бы царствование это продолжалось в этом виде еще несколько лет».
Рассказал Христофор Манштейн
Основной пик деятельности Андрея Ивановича Остермана приходится на послепетровское время, которое историки прозвали периодом дворцовых переворотов. Императоры, регенты сменяли друг друга, а Остерман оставался, обеспечивая стабильность российской политике. Без него не могли обходиться ни Меншиков, ни Долгорукие, ни Бирон. Погруженный в работу трудоголик, он казался им неопасным, нечестолюбивым, зато был очень полезен: ему можно было поручить всю черную работу, он был способен изучить любое дело и принять правильное решение. Иностранные послы знали: показной блеск мало значит, решающий голос принадлежит неряшливому толстому подагрику Остерману.
Действительно Остерман был скуп и очень неопрятен, но любил хорошо поесть (отчего страдал несварением и был очень толст) и проедал 3/4 годового дохода, доходившего до 20 000, а обедая в гостях, брал с собой свое вино и ставил за стулом своего слугу.
Русские историки восхищались этим человеком, а вот советские приклеили ярлык – «ловкий интриган». Именно так его и называли во всех учебниках.
Да, безусловно, как опытный царедворец Остерман был интриганом: «Признающий цель признает и средства» – было его любимой поговоркой. Все современники отмечали его хитрость, лживость, коварство и вечную готовность к притворству. В 1730 году английский посол Клавдий Рондо писал: «Ума и ловкости в нем, конечно, отрицать нельзя, но он чрезвычайно хитер, изворотлив, лжив и плутоват; ведет себя покорно, вкрадчиво, низко сгибается и кланяется, что русскими признается высшей вежливостью. В этом искусстве Остерман, впрочем, превосходит всех природных русских. Он любит пожить, эпикуреец, иногда у него прорывается некоторое великодушие, но благодарность ему знакома мало: он не только покинул своего благодетеля и покровителя Шафирова, но еще соединился с его врагами… Остерман по представлению князя Меншикова… возведен в вице-канцлеры. Меншикова же Остерман отблагодарил, подготовив его падение в прошлое царствование, что хорошо известно всему свету…»
Эту достаточно неприятную характеристику подкрепляли и другие свидетельства: француз Шетарди: «Граф Остерман слывет за самого хитрого и двуличного человека в целой России, вся его жизнь есть не что иное, как постоянная комедия»; испанец де Лирия: «он лжив и готов сделать все, чтобы достичь своей цели; не имеет религии, потому что три раза уже менял ее, и чрезвычайно коварен.»
Да, Андрей Иванович умел «придавать лоск истины самой явной лжи», но разве это недостаток для дипломата?
«Граф Остерман был, бесспорно, одним из величайших министров своего времени. Он знал основательно интересы всех европейских дворов, был очень понятлив, умен, чрезвычайно трудолюбив, весьма ловок и неподкупной честности: он не принял никогда ни малейшего подарка от иностранных дворов иначе, как по приказанию своего правительства. С другой стороны, он был чрезвычайно недоверчив, заходя в подозрениях часто слишком далеко. Он не мог терпеть никого ни выше себя, ни равного себе, разве когда это лицо было гораздо ниже его по уму. Никогда товарищи его по кабинету не были довольны им, он хотел руководить всеми делами, а прочие должны были разделять его мнение и подписывать».
Рассказал Христофор Манштейн
Именно Остерману принадлежала идея создания Кабинета министров, в котором вся инициатива принадлежала ему. По его идее была сокращена служба дворян, уменьшены подати, что способствовало укреплению экономики. Были приняты меры к развитию торговли и промышленности, произведены улучшения в области образования, финансов и судопроизводства. Им же были улажены многие вопросы внешней политики, окончена разорительная война с Турцией.
К сожалению, конец жизни этого выдающегося человека был печален. После переворота 1741 года Остерман был арестован и отправлен в ссылку. Впрочем, единственным обвинением, которое ему смогли предъявить, была «черная неблагодарность» по отношению к «потомству Петра». Обычного для того века «казнокрадства» ему вменить не смогли: Остерман не брал взяток. Да, он был хитер, изворотлив, двуличен – но все эти его качества служили не личному обогащению, а благу России. Обыск, проведенный в его доме, показал, что всесильный канцлер был не так уж и богат, даже беден, по сравнению с другими вельможами.
Умер Андрей Иванович в Березове в мае 1747 года. Над его могилой супругой его Марфой Ивановной была воздвигнута деревянная часовня, которая была найдена в 1846 году начальником уральской экспедиции полковником Гофманом. Он поставил над могилой усопшего канцлера крест с медной доской, на которой была изображена графская корона и буквы «H O».
Марфа Ивановна пережила мужа на много лет и умерла уже в царствование Екатерины II. Она родила Андрею Ивановичу двух сыновей, Федора и Ивана, и дочь Анну, выданную по изгнании отца Елизаветой замуж за подполковника Толстого с пожалованным ей приданым – 20 000 рублей.
Оба сына Андрея Ивановича были впоследствии действительными тайными советниками. Детей они не имели и фамилия и титул Остерманов перешел к детям их сестры Анны, впрочем, через несколько поколений и этот род пресекся.
