Действительно, если вопрос вооруженного участия эмигрантов в войне на Восточном фронте первое время встречал возражения со стороны нацистов, то немецкие разведывательные органы, уже давно и плодотворно использовавшие эмигрантов в своих целях, непосредственно перед началом войны с СССР еще более активно стали привлекать русские кадры (а также и представителей других народов, населявших Советский Союз).
В любом случае, вопреки распространенному мнению, русские эмигранты без особого труда могли включиться в работу (пропагандистскую, разведывательную, диверсионную и т. п.) на оккупированных территориях, разумеется, при условии изъявления лояльности в отношении нацистских властей. Исследователь С. Г. Чуев справедливо отмечает по этому поводу: «Все измышления и указания гитлеровского руководства о недопущении эмигрантов к борьбе на Восточном фронте попросту игнорировались инстанциями на местах. Армейские структуры, органы абвера и СД активно использовали белоэмигрантов в своих целях»
[201].
Вербовку эмигрантов для работы в интересах СС и абвера осуществляли, в частности, Управление русских беженцев (Vertrauenstelle für Russische Fluchtinge) генерала В. В. Бискупского и созданное по его «образу и подобию» Управление делами русских эмигрантов во Франции (Vertrauensstelle der Russischen Emigranten in Frankreich)
[202]. К выполнению этой задачи подключился и ряд эмигрантских организаций, в первую очередь — НТСНП, о чем уже говорилось выше.
С началом войны Б. А. Смысловского под псевдонимом фон Регенау направили в отдел «1 C» при штабе группы армий «Север». Поначалу он занимался сбором развединформации, а также выполнял обязанности переводчика в звании зондерфюрер «К» (соответствовало чину капитана)
[203]. По другой версии, Смысловский имел чин майора вермахта уже в июне 1941 г.
[204] После войны бывший начальник штаба 1-й Русской национальной армии полковник С. Н. Ряснянский по этому поводу злорадно замечал, что Смысловский якобы «сумел убедить немецких коллег, что чин гвардии штабс-капитана русской службы соответствует чину майора вермахта»
[205]. По мнению авторов, свидетельство Ряснянского является инсинуацией: если бы Смысловский стал бы столь топорно дурачить немцев, его бы отстранили от дел, а это совершенно не входило в планы энергичного и настойчивого эмигранта.
Зима 1941–1942 гг., Эстония. Майор Хольмстон и водитель обер-ефрейтор Вебер
Исследователь В. И. Голдин считает, что Смысловский был произведен в майоры после того как добился разрешения на формирование русского учебно-разведывательного батальона (о чем мы расскажем ниже)
[206]. Согласно еще одной версии, майорское звание Смысловский получил, когда возглавил зондерштаб «Р» (март 1942 г.)
[207].
Оказавшись в войсках, Смысловский активно включился в борьбу на невидимом фронте. На Бориса Алексеевича замыкались различные агентурные каналы. Должность, которую он занимал, по-видимому, позволяла ему играть серьезную роль при штабе командующего группой армий «Север» генерал-фельмаршала фон Лееба. Недаром, в чекистских документах подчеркивалось: «Всей разведывательной работой Северного фронта до июля 1942 г. руководил фон Регенау, который затем якобы уехал в германский штаб, в Берлин»
[208].
Отдел «1 C» штаба группы армий «Север», в котором служил Смысловский, с августа 1941 г. дислоцировался во Пскове (ул. Лазаретная, дом № 2). Подразделение возглавлял полковник Кипп. Сотрудники Киппа руководили отделами «1 C» соединений и объединений, располагали разветвленной сетью агентов, добывавших информацию. Проводилась целенаправленная и системная вербовка среди всех слоев населения, но в первую очередь среди пленных бойцов и командиров РККА
[209].
Отдел контролировал заброску агентуры и радиофицированных групп на советскую территорию, в зависимости от обстановки мог напрямую ставить задачи разведчикам и диверсантам. В функции подразделения входило создание негласных агентур и резидентур, особенно в местах расположения объектов военной значимости, чтобы своевременно обезвреживать террористов и саботажников и обеспечивать бесперебойное снабжение и связь армейских соединений и объединений. На подчиненных Киппа, помимо всего прочего, возлагались обязанности по выявлению и ликвидации подпольных групп и партизанских отрядов, по проведению радиоигр и пеленгации, сохранению военной тайны и противодействию большевистской пропаганде.
В оперативном подчинении у отдела находились 104-я, 204-я и 304-я абверкоманды, которые развернули свою деятельность против соединений и частей Ленинградского, Волховского, Северо-Западного и Калининского фронтов. Тесное взаимодействие сложилось между отделом и абверкомандой-104 (начальник — майор Гемприх, позывной — «Марс»; команда прибыла в г. Псков в сентябре 1941 г.). Это подразделение вело разведку в прифронтовой полосе и в тылах советских войск, используя агентов, подготовленных в разведшколах Варшавы, Валги, Стренчи, Мыза-Кумны, Летсе, Кейла-Юа, Пскова и др. К слову, в составе абверкоманды-104 находилась абвергруппа-111, более чем на три четверти укомплектованная русскими эмигрантами, подготовленными в Мишенской и Брайтенфуртской разведшколах (русские там составляли большинство до января 1944 г., затем ставка была сделана на литовцев)
[210].
