Норвежцы отлично понимали, что если мы первыми найдем нефть на Шпицбергене, то это будет иметь для них необратимые экономические и политические последствия. Они любым способом пытались добыть хоть какую-нибудь информацию о результатах работы геологов, но русские умели хранить свои тайны, поэтому нервозность на архипелаге возрастала с каждым днем. И даже тогда, когда поиски нефти не увенчались успехами — обнаруженные залежи не могли оправдать потраченные на разработку месторождения средства, норвежцы продолжали считать, что русские что-то скрывают от них по тактическим соображениям.
Как бы то ни было, несмотря на неудачи советской геолого-разведочной партии, «Стуре Ношке» в свою очередь приступила к поискам нефти — как раз в тот период, когда я прибыл в командировку на Шпицберген — и тоже постаралась вокруг всего этого дела напустить побольше дыма. Мы довольно скептически наблюдали за ажиотажем, поднявшимся в норвежской общине и в самой Норвегии, но на всякий случай тоже принимали меры к получению достоверной информации о ходе поисковых работ и регулярно докладывали о них в Центр.
Забегая вперед, могу сказать, что результаты норвежских бурений ничем не отличались от наших: «угробив» десятки миллионов долларов, геологи в конце концов были вынуждены свернуть все работы и вернуться ни с чем на материк. Нефть была обнаружена в небольших количествах, и разработка месторождения была признана нерентабельной.
А между тем наша сторона в лице неутомимых сотрудников треста «Арктикуголь» не давала и себе и норвежцам покоя в изобретении новых направлений своей экономической деятельности, призванных доказать московским чиновникам полезность и необходимость советского присутствия на архипелаге.
Одним из таких направлений была идея использования богатых минеральной водой источников. Трест осуществил необходимые экономические рас-счеты и приступил к поиску инвесторов. Вообще-то сама идея была в принципе вполне рабочей — нужно было только найти для ее осуществления деньги. В заполярных условиях инвестиционные вложения значительно превышают обычные нормы, и, естественно, желающих оказалось не так уж и много. Тем более оставался нерешенным вопрос о сбыте продукции. Европейский рынок захвачен шведскими и французскими производителями минеральной воды, и пробиться на него какой-то неизвестной шпицбергенской воде, пусть более богатой по своему содержанию, было чрезвычайно трудно.
Идея выродилась так же быстро, как и родилась.
Потом выяснилось, что страна остро нуждается в йоде. А почему бы не наладить у берегов Шпицбергена сбор морских водорослей? К тому же вся морская растительность Белого моря к этому времени была практически уничтожена, а в теплых водах архипелага, омываемого потоками Гольфстрима, этих водорослей была уйма.
И «Арктикуголь» рьяно приступил к реализации этой идеи. Был осуществлен пробный сбор водорослей, который вроде бы подтвердил предварительные рассчеты, но… Но тут на пути претворения планов треста в жизнь грудью встал сюссельман Элдринг. Он заявил, что ни за что не позволит «Арктикуглю» заниматься таким разрушительным для экологии архипелага делом: в арктических условиях восстановление нарушенной флоры идет в несколько раз медленней, чем в южных районах, поэтому о пополнении запасов йода таким варварским способом не может быть и речи.
Опять все повисло в воздухе.
Предложение хорошее, но не заслуживает внимания.
Руководство «Арктикутля» предприняло также попытки найти кредиты для восстановления рудника в Груманте. Достаточно было откачать воду из шахт и можно было приступить к добыче великолепного коксующегося угля. Кредитор был найден в лице какого-то английского миллионера, но он долго изучал обстановку, размышлял, сомневался, давал обещания, и в конце концов «сошел со сцены». Думается, не обошлось тут и без подсказки со стороны норвежцев.
После развала Союза с весьма заманчивыми идеями приезжал в Баренцбург какой-то профессор, представитель офтальмолога Святослава Федорова. Оказывается, в условиях Шпицбергена заживание ран и послеоперационная реабилитация происходит в 2–3 раза быстрей, чем на материке. Почему бы в Баренцбурге не построить глазную клинику, филиал клиники Федорова в Москве?
Имя Федорова уже звучало по всему миру, и губернатор Элдринг горячо поддержал инициативу глазника. Он немедленно заручился поддержкой своего правительства, согласившегося на паях с русскими воздвигнуть такую клинику в Нью-Васюках, то бишь, в Баренцбурге, и стал ждать дальнейшего развития событий.
Бедный Элдринг, он, вероятно, слабо был знаком с русской классикой и не читал о Манилове или Остапе Бендере. Потому что профессор-глазник уехал и, вероятно, совершенно забыл о своих обещаниях, высказанных под плотной магнитной шапкой и сполохами северного сияния.
Потом приезжали академики из Академии наук России и с блеском в глазах выступали перед нами с идеями превратить в Нью-Васюки уже не Баренцбург, а Пирамиду. Да, конечно, в условиях развала экономики Баренцбург один справится с поставками угля на материк, а нерентабельную шахту в Пирамиде следует закрыть. Но сам поселок целесообразно сохранить как материальную базу для научного центра исследований. Так умно поступили в свое время норвежцы в Ню-Олесунне: они закрыли рудник, а на базе поселка организовали научный центр, который на правах аренды используется многочисленными учеными со всех стран мира. Вот он источник дохода, приумножения научного российского потенциала и повышения международного авторитета!
Где вы, господа академики и профессора? Откликнитесь! Ау-у-у!
Директор рудника «Пирамида» Август Петрович Назаренко мог спокойно спать и продолжать выдавать «на гора» нерентабельный фосфоро-и серосодержащий камень.
Потом приезжали представители «Русских самоцветов» из Петербурга и стали соблазнять русских и норвежских угольщиков планами развернуть добычу и обработку полудрагоценных камней, залежи которых на архипелаге действительно имеются в достаточном количестве. Норвежцы уже на практике узнали, чего стоят обещания русских, и вежливо отказали. Представители «Арктикутля» с камнерезами просто не стали разговаривать, потому что те прибыли на Шпицберген, даже не предупредив руководство треста о своих намерениях. Ах, вы прибыли добывать камень? Ну так и добывайте себе на здоровье! Только без наших вертолетов, без наших снегоходов, без нашей столовой!
Петербуржцы еле дождались очередного рейса самолета и отощавшие отбыли обратно на Большую Землю.
А идеи продолжали буквально витать в воздухе.
Ну почему бы, к примеру, не создать на базе Баренцбурга альпийско-туристскую базу? А действительно: почему бы и нет? С марта по май ослепительно и не прячась за горизонт светит солнце. Заснеженных гор и долин столько, что Домбай просто завял бы на корню от зависти. Всего-то-навсего нужно соорудить подъемник и дать рекламу в газетах. Гостиница стоит пустая и ждет не дождется горнолыжников.
Но шут с ним с горнолыжным туризмом! Может, заняться нам…
Интересно, в каком направлении работает сегодня мысль угольного треста «Актикуголь»?
