Как и следовало ожидать, две недели прошли впустую — англичанам никак не удавалось убедить супругов Стритер отпустить свою дочь к перебежчику. Агабеков согласился подождать еще неделю, а когда и этот срок прошел, он отправился в Стамбул. Он убедил свою квартирную хозяйку мадам Банкен и ее приемную дочь Сильвию принять участие в спасении Изабелл. Человек с безобразной внешностью обладал невероятной способностью влиять на женский пол. Бельгийки согласились помочь в такой романтической истории и поехали вместе с «Ромео» в Турцию.
Миссия мадам Банкен с дочерью провалилась с треском — им даже не удалось повидать Изабелл, не говоря уж о том, чтобы как-то помочь ей бежать. Сразу по прибытии они попали под наблюдение турецкой полиции, потому что мистер Стритер был настоящим англичанином и был не менее упрям, чем его дражайшая дочка: он заподозрил, что ее хочет завербовать советская разведка, и обратился за помощью к турецким властям. Каждый, кто хотел связаться с Изабелл, автоматически попадал под подозрение. Мадам Банкен поспешила удалиться домой, оставив Сильвию бесполезно кружить вокруг дома, где жили Стритеры.
Наконец в дело вмешались британские власти и, ссылаясь на совершеннолетие Изабелл, потребовали от отца вернуть в консульство ее старый паспорт и взамен выдали ей новый. В ноябре 1930 года Агабеков получил из Стамбула долгожданную телеграмму: «Все хорошо. Счастлива. Изабелл.» Сильвию Банкен по настоянию самого перебежчика пришлось «снимать» с задания силком: она никак не могла примириться с тем, что освобождение к Изабелл пришло помимо ее вмешательства.
Невеста приехала в Брюссель, молодые в присутствии мадам Банке и Сильвии сыграли свадьбу и начали новую жизнь, о которой они так долго мечтали. Довольны были и руководители СИС: Агабеков не обманул их надежд и снабдил обширной и впечатляющей информацией об операциях советской разведки на Ближнем и Среднем Востоке, где он успешно работал до своей измены. Чувствительней всего были материалы о канале перехвата английской дипломатической почты в Иране, которым ИНО ОГПУ долгое время пользовался не без активного участия предателя.
Агабеков был первым крупным работником советской разведки, перебежавшим на Запад, и в отношении него московский Центр задумал коварный план по его ликвидации. Смертный приговор по разным причинам привести в исполнение сразу не удалось, и Агабеков получил в подарок несколько лет жизни, которые он посвятил борьбе с Советами и разоблачению их «коварной подрывной деятельности». Попутно он ввязался в сомнительную, контролируемую ОГПУ операцию по вызволению из СССР семьи одного русского эмигранта, из-за чего он месяцами пропадал то в Болгарии, то в Румынии, то в Германии. Бельгийские власти, проведав об этом, выслали его в Германию, где у Агабекова к этому времени уже были налажены кое-какие связи в издательских кругах. Англичане предложили ему стать их информатором, изнутри освещающим положение в Германии, на что Агабеков дал свое согласие.
В 1937 году ОГПУ приступило к реализации второй попытки ликвидации предателя. К этому времени в Испании бушевала гражданская война. Агабеков на данный момент испытывал денежные затруднения, и Москва не преминула воспользоваться этим. Через подставных лиц перебежчика вовлекли в брюссельский филиал синдиката, занимавшегося сбытом за пределы Испании картин, статуй и других ценностей, захваченных в испанских дворцах, музеях и церквах. Синдикат был организован по заданию Сталина советскими спецслужбами и был призван компенсировать расходы Советского государства на оказание помощи республиканцам. Некто Зелинский, руководивший Брюссельским синдикатом, через подставных лиц предложил Агабекову принять участие в торговле и распределении прибылей. Для этого нужно было регулярно выезжать на франко-испанскую границу и принимать ценности. Он согласился работать только на территории Франции, заявив, что пересекать испанскую границу ему опасно.
Агабеков погиб в Пиренеях. По одной версии, он все-таки не устоял перед соблазном получить более солидный куш непосредственно в Испании, где его и прикончили агенты ОГПУ. Согласно другой версии, он решил перехитрить агентов Сталина и оставить всех в дураках. Он якобы выбрал из прибывшей во Францию партии товара дорогую картину и попытался с ней скрыться, чтобы выехать в Южную Америку и начать там новую жизнь. Но рука Москвы все-таки настигла его и во Франции, куда агенты ОГПУ пробрались под видом республиканцев, устраивавших там время от времени рейды по ликвидации дезертиров.
Об обстоятельствах гибели Агабекова мог бы, вероятно, рассказать Швед, но, как я уже сообщил во время предыдущего привала, он хранил на этот счет молчание до самой своей смерти. Тайна эта ушла вместе с ним в могилу.
А что же Изабелл? Бурная жизнь мужа не могла ей понравиться, и в апреле 1936 года она развелась с ним и уехала в Англию. Она вернула себе девичью фамилию, окончила курсы машинисток и начала свою новую жизнь, которая, в отличие от предыдущего периода, была спокойной, размеренной и бесконечно скучной. Через пять лет она восстановила британское подданство, во время войны служила в женском вспомогательном корпусе ВВС Великобритании, в 1949 году поступила в Форин Офис, дослужилась до должности личного секретаря посла и в возрасте 62 лет скончалась в Нью-Йорке, где работала в английской миссии ООН.
Большая любовь не выдержала испытаний. Для Агабекова она оказалась лишь фоном для претворения в жизнь его изменнических намерений и для перенесения своей кипучей деятельности авантюриста на западную почву. Папа Стритер был прав, утверждая, что он не пара его дочери.
Конец 30-х годов прошлого века ознаменовался целой серией побегов сотрудников разведки НКВД на Запад. Одним из первых перебежчиков оказался Игнатий Рейс, направленный Москвой для организации нелегальной сети на территории США. Побудительной причиной ухода Рейса послужили начавшиеся в Москве чистки кадров разведки, но, как и в случае с Агабековым, Игнатий Рейс внутренне был уже давно готов к тому, чтобы порвать с НКВД и Советской Россией. Прежде чем уйти на Запад, Рейс написал Сталину обличительное письмо, и этим он сам себе подписал смертный приговор.
[66] Его побег, словно снежный ком, повлек за собой бегство других, связанных с ним в Европе оперативными делами коллег, в том числе Вальтера Кривицкого. Последний сделал решительный «прыжок в сторону» сразу после ликвидации Рейса в Швейцарии агентами НКВД и попытался найти убежище за океаном у своих друзей в Нью-Йорке. Но его разыскали и в Америке, в феврале 1941 года его нашли мертвым в отеле «Бельвю». Он оставил после себя посмертное письмо, из которого явствует, что он кончил жизнь самоубийством. Однако многие считали и до сих пор считают, что письмо сфабриковано и что он стал жертвой убийства, организованного ежовскими агентами. Кривицкий незадолго до этого выдал английской контрразведке более 100 агентов и полусотни оперативных сотрудников советской Службы в Англии, включая некоторых лиц из «Оксбриджской» пятерки.
