И этим лицом французский визави Остермана, кардинал Флёри, выбрал маркиза Шетарди. Именно Шетарди должен был освободить Россию из объятий Австрии. Россия, по мнению Версаля, стала играть в европейских делах слишком важное значение — пример решения польского вопроса, в котором Франция благодаря вмешательству России потерпела жестокое поражение, был перед глазами, и предоставить Австрии пользоваться великолепными русскими солдатами было бы просто грешно. Нужно, чтобы русские солдаты служили интересам Франции. В инструкции Шетарди так и было написано: «Россия в отношении к равновесию на севере достигла слишком высокой степени могущества… и союз её с австрийским домом чрезвычайно опасен».
Инструкция давала знать, что всё, что делалось, например, французами в Швеции, было направлено на то, чтобы держать Россию под постоянной угрозой со стороны шведов и одновременно ослаблять участие России в союзе с Австрией. А далее прямо говорилось о том, как решить главную задачу, поставленную перед Шетарди: для этого нужно организовать в России государственный переворот. Ставка должна быть сделана на недовольство исконно русского дворянства иностранным засильем. «Теперь король (Людовик XV. — Б. Г.) не может иметь верных подробностей об этом положении, но, припоминая незначительность права, на основании которого герцогиня курляндская взошла на русский престол мимо принцессы Елизаветы и сына голштинской герцогини, трудно предполагать, чтоб за смертью царствующей государыни не последовали волнения». Маркизу предстояло изучить «подробности» положения России 1739 года, узнать о состоянии русских умов и положении русских фамилий, об их отношении к Елизавете Петровне, о значении голштинской партии, о настроениях в гвардии и армии, — одним словом, узнать всё, что необходимо было для организации переворота.
Вот какой человек появился в Петербурге в конце царствования Анны Иоанновны. Именно он должен был действовать в духе тех мечтаний и упований, которым в это время предавались также и в Швеции. Встаёт вопрос: если бы не было Шетарди, как сложилась бы карьера Бестужева-Рюмина-младшего? Видно, судьбой было предназначено сойтись этим двум людям в одно время и в одном месте.
Будущий соперник Шетарди А.П. Бестужев-Рюмин в чине тайного советника, полученного 25 марта 1740 года, появился в Петербурге в июле 1740 года. Царица Анна Иоанновна уже тяжело болела. Первое время ни Э.Й. Бирон, ни царица о причинах его вызова ничего не говорили. В воспоминаниях Иоахима-Жака Тротти маркиза де ла Шетарди на этот счёт содержится следующее объяснение: Бестужев, как и только что казнённый Волынский, пользовался репутацией человека честолюбивого, безудержно следующего своим влечениям, так что многие предсказывали ему столь же трагический конец, какой выпал на долю Артемия Петровича. Но Бирон якобы уже не хотел отказываться от своего выбора, потому что многим при дворе было уже известно, что Бестужев должен быть назначен новым кабинет-министром.
Ситуацию наверху довольно чётко уловил австрийский посланник Петцольд: «…Ничего определительного невозможно предугадать, но во всяком случае верно, что развязка недалека. Прежде всего нет сомнения, что настоящими недоумениями воспользуется господин Бестужев и утвердится ещё больше в милости герцога…»
В это время на свет появился наследник престола царевич Иван Антонович (Иван VI
[31]) (1740—1764), сын брауншвейгского принца Антона-Ульриха (1714—1774) и дочери мекленбургской герцогини Екатерины Ивановны — Элизабет-Катрин-Кристины, позже крещённой в России и известной более под именем Анны Леопольдовны (1718—1746). Младенец только что народился, а вокруг него уже разгорелись страсти. Речь шла о том, кто после смерти императрицы станет править при малолетнем ребёнке: родители или Бирон.
Единой дружной «команды» вокруг умиравшей Анны Иоанновны не было: Бирон, как мы уже упоминали, враждовал с А.И. Остерманом, фельдмаршал Б.Х. Миних (1683—1767), вошедший в силу после войны с турками (1737—1739), находился в неприязненных отношениях с ними обоими и с принцем Антоном-Ульрихом тоже. Дипломаты А.П. Бестужев-Рюмин вместе с князем А.Б. Куракиным (1697—1749) и графом М.Г. Головкиным (1699—1755) ничего так не опасались, как усиления Остермана, давнего оппонента своей семьи. Однако никто из них не был достаточно силён, чтобы взять управление государством в свои руки, хотя все были едины в том мнении, что регентство родителей наследника было чревато опасными последствиями для России: оба родителя не обладали твёрдыми качествами правителей, и в дела государства мог вмешаться неуравновешенный отец Анны Леопольдовны, герцог Мекленбургский, изгнанный из своего герцогства за жестокое обращение со своими подданными императором Священной Римской империи. Всё это было чревато для России втягиванием её в совершенно излишние внутриевропейские свары и конфликты.
Но если не анемичная и безразличная к управлению страной Анна Леопольдовна и её тщеславный, но бездарный супруг принц Антон-Ульрих, то кто тогда? Коллективное регентство тоже было отвергнуто — ещё жив был перед глазами неудачный опыт кратковременного нахождения у власти Верховного тайного совета. Волей-неволей все должны были согласиться, что наименьшим злом станет регентство Э. Бирона. Русским часто приходилось (и до сих пор приходится) выбирать не между хорошим и плохим, а между плохим и наихудшим вариантом.
Официальное объявление о назначении Бестужева кабинет-министром было сделано 18 августа 1740 года, в день крестин царевича Ивана Антоновича. 9 сентября императрица возложила на него пожалованный польским королём Августом II орден Белого Орла. Было совершенно очевидно, что услуга младшего Бестужева-Рюмина по делу смоленского губернатора и внимание к нему фаворита перевесили нелояльное отношение к императрице его отца и сестры, и императрица на пороге своей смерти, наконец, по достоинству оценила Бестужева. Нового кабинет-министра фельдмаршал Миних сразу назвал душой, правда, не слишком честной, а Черкасского — телом кабинета.
Некоторые источники указывают, что пост кабинет-министра Бестужев якобы получил из рук Бирона уже после того, как он — Бестужев — помог стать тому регентом. На самом деле, как пишет Л. Левин и подтверждает целый ряд других источников, Бестужев «поспособствовал» временщику, уже будучи кабинет-министром: «два кабинет-министра (князь Черкасский
[32] и Бестужев-Рюмин) вместе с Минихом обратились к императрице с просьбой назначить Бирона регентом» малолетнего Ивана Антоновича.
Черкасский Алексей Михайлович (1680—1742), князь, 1715— 1719 гг. — обер-комиссар Петербурга, 1719—1724 гг. — губернатор Сибири, сенатор (1726), 1731—1741 гг. — кабинет-министр, 1740 г. — канцлер. Современниками, в частности иностранными послами, характеризовался вполне положительно: умён, честен, бескорыстен, благороден, но слегка ленив и нерешителен.
