Размещать капиталы в тогдашней Швеции в надежде на проценты было совершенно невыгодно: наилучшее, к примеру, вложение в земельную недвижимость давало всего 2,5 % прибыли в год, что, несмотря на достаточно большое число владений и крупные размеры земельных участков, не давало королю возможности покрыть даже расходы на пенсии и подарки государственным служащим. А ведь королю приходилось ещё спасать людей от банкротства, возмещать из собственных средств недостачи в кабинетной кассе и производить другие необходимые в его положении расходы.
Кроме ренты с земельных участков (как в Швеции, так и в Норвегии), другим важным источником доходов Карла Юхана были драгоценности на сумму свыше 400 000 риксталеров, наличная сумма в размере 221 255 риксталеров, чудом доставшаяся ему от Густава IV Адольфа (сейф с деньгами свергнутого короля случайно оказался в спальне Карла Юхана!) и некоторое движимое имущество. Наличные деньги служили в первое время как гарантия на случай бегства из страны, но потом, когда положение короля стабилизировалось, они тоже пошли в ход. После смерти короля и окончательного расчёта со всеми долгами Оскару I и другим наследникам досталось наследство, оцениваемое в сумму чуть более 1 млн риксталеров. За пределами Швеции аккумулированные средства или принадлежали королеве Дезидерии, или употреблялись на выплату пенсий и пособий родственникам Бернадота во Франции.
Среди недвижимости Карла Юхана выдающееся место занимал порфирный завод в Эльвдалене. Добыча и обработка порфира — пурпуроносного минерала, употреблявшегося ещё древними египтянами, римлянами и византийцами для отделки дворцов и изготовления скульптур, саркофагов и предметов искусства, в Эльвдалене началась в 90-е годы XVIII столетия. Завод действовал вполне успешно, пока для шведов не наступили тяжёлые времена и не истощились средства. В 1817 году заводом заинтересовался Карл Юхан. Он сразу оценил перспективу использования эльвдаленского производства в интересах короны, например для изготовления королевских подарков, и послал на завод сотрудника Особенного бюро капитана Эрика Форселля. Капитан, действуя от имени "подставного лица", сделал владельцу завода предложение организовать акционерное общество, но получил отказ. Тогда король, частично раскрыв будущего владельца, приобрёл завод для принца Оскара, но все в Швеции знали, что настоящим его владельцем был он сам.
Последний заказ завод исполнял для самого Карла Юхана, но не для живого, а уже умершего: он делал саркофаг, который был готов лишь к 1856 году. После этого Оскар I завод продал. Отсюда, из Эльвдалена, в 1825 году в сад летнего дворца Русендален была доставлена и установлена огромная порфирная чаша — Русендальская ваза, которая стоит до сих пор целой и невредимой и радует глаз всех, кто туда приезжает.
Главным куратором личных финансов Карла Юхана было упомянутое выше Особенное бюро, преобразованное из его секретариата после 1818 года. К делам бюро часто привлекался риксмаршал граф Брахе, королевские адъютанты и другие "компетентные" лица, но руководил им, как мы уже упоминали, на первом этапе Л. де Кан. Даже после того как земляк утратил доверие Карла Юхана и был фактически отстранён от основных дел бюро, де Кан ещё долго занимался выплатой пособий родственникам короля во Франции. Л.Кана сменил упоминавшийся ранее норвежец Юхан Хюбнер фон Хольст, прибывший в Швецию в 1809 году вместе с датским принцем Карлом Августом. Карл Юхан ему очень доверял и произвёл в 1817 году в генерал-майоры.
Король был вынужден поддерживать свой имидж не только в самой Швеции, но и за её пределами, для чего активно использовал своих послов в европейских столицах, главным образом, Густава Лёвенхьельма, шведского посла в Париже. Посты с помощью местных издателей печатали речи Карла Юхана, его воззвания и прокламации. "Общественное мнение — королева мира, всегда помните об этом!" — говорил король.
Он внимательно следил за тем, что печатают во Франции, и выписывал на Особенное бюро до 5–6 самых разных французских газет. Наполеон с острова Св. Елены начал кампанию по прославлению собственного имени и в основном за счёт своих соперников и бывших товарищей по оружию. Естественно, он не преминул лягнуть Бернадота, и Карл Юхан делал всё возможное, чтобы достойно парировать эти выпады в свой адрес.
К нему, как мы уже указывали выше, приезжали многие опальные французы, и, естественно, они, как могли, помогали ему в пропагандистских мероприятиях. В 1833 году Карл Юхан встретится с путешествующим по Скандинавии историком и филологом Антуаном Ампером (1800–1864), сыном великого физика, и в беседе с ним произнёс историческую фразу:
— Я единственный республиканец среди монархов Европы.
Карл Юхан собирался дать отпор всем своим недругам во Франции и усердно собирал автобиографический материал. Как и Наполеону на о-ве Св. Елены, создававшему мифы о себе во время бесед со своими придворными, Карлу Юхану было что оставить потомкам. Он не был лишён способности к мифотворчеству и желания распространять их, но воспользоваться собранным материалом он при жизни так и не успел.
Карл Юхан охотно занимался благотворительностью: отчасти потому, что народ от него это ждал, а отчасти по своей щедрости и склонности делать добро людям. При поездках по стране он в каждом городе оставлял по 100 и более риксталеров в т. н. кассах для бедных. В Швеции и Норвегии часто происходили неурожаи и эпидемии голода, и король обязательно направлял туда свои личные средства, — правда, всегда с увещеванием использовать эти деньги с умом и целенаправленно, например, с советом закупить на них семена для будущего урожая. Если он узнавал, что в помощи нуждается отдельный человек, то и тут он не оставался в стороне. Случался пожар — он помогал погорельцам. Деньги всегда брал из своих доходов и никогда — из апанажа. Все расходы на эти цели тщательно фиксировались Особенным бюро, а на досуге анализировались и изучались самим благотворителем. Горе было тому бухгалтеру, который сделал неправильный баланс или допустил в отчётах какую-нибудь ошибку!
Карл Юхан по собственному почину мог дать молодым людям, вступающим в брак, солидную сумму на обзаведение хозяйства, но когда его невестка Жозефина так увлеклась благотворительной деятельностью, что скоро могла полностью истощить все его средства, он мягко, но вполне определённо дал ей понять, что так дальше продолжаться не может и что раздавать деньги направо и налево нецелесообразно. Но сам король жил вопреки этим принципам и потому умер более бедным, чем когда прибыл в Швецию. Он вложил, к примеру, много денег в устройство музея в Русендале и создание монументальных колонн из порфира, но проект, к сожалению, завершён не был, ибо кончились средства, а потом умер сам благотворитель.
Не получив в юности систематического образования, Карл Юхан, тем не менее, восполнил потом некоторые пробелы в своих знаниях путём самообразования — вспомним хотя бы его учёбу в университете в период ганноверского губернаторства. Он прилично знал французскую историю, проявлял большой интерес к истории Швеции и вообще не был чужд культурной жизни в целом. Он оставил после себя солидную библиотеку (теперь это библиотека Бернадота в Стокгольмском королевском дворце и собрание книг в правительственной резиденции в Русендале), он мог наизусть читать Корнеля и с большим удовольствием погружался в изучение трудов Мольера, у него всегда были под рукой басни Лафонтена, произведения Вольтера, песни Оссиана и других античных скальдов." Из современных писателей он был неплохо знаком с В. Скоттом и с переводами поэмы шведского поэта Э.Тегнера ""Сага о Фритьофе". (Последний, ярый русофоб, невзлюбил Карла Юхана за его политику по отношению к России, но позже стал его самым восторженным почитателем.) В архиве Особенного бюро сохранилось несколько переводов тогдашних современных шведских поэтов на французский язык.
