Александр освободился от помехи. Он поднял армию против Филоты, а теперь смог избавиться от Пармениона, но в целом этот инцидент оставил после себя след подозрительности и вражды. С тех пор царь уже не мог полностью доверять своим войскам; всех, кто критиковал его политику, или, как ему казалось, сочувствовал Пармениону, или выражал недовольство слишком долгой службой, Александр собирал в одно подразделение, которое именовал дисциплинарным отрядом, чтобы они не портили других своим неподобающим поведением. Целью этого мероприятия была (по крайней мере, так считает Юстин) необходимость иметь людей для самых опасных операций или самых отдаленных восточных гарнизонов.
В то же время Александр решил никогда не оставлять без внимания свою конную гвардию. Вместо Филоты он поставил командирами Клита (явно чтобы успокоить своих ветеранов) и своего друга Гефестиона. С этого момента началось его постоянное возвышение, вызванное, впрочем, не только личными мотивами. Гефестион действительно был очень умелым и способным кавалерийским командиром.
Глава 9
Дорога к океану
Зимой Александр возобновил поход. Если бы он просто собирался преследовать Бесса, то направился бы снова на север, к реке Мургаб. Однако царь повел войско через Арахозию, что означало намерение перейти через Гиндукуш. Главной причиной подобного длинного и трудного маршрута были, очевидно, волнения в южных сатрапиях, включая саму Арахозию.
В феврале 329 г. до н. э. Александр достиг Кандагара, а в апреле македонское войско перевалило через Гиндукуш. Во время зимнего похода по Восточному Афганистану его войско сильно пострадало от обморожений, снежной слепоты, хронического переутомления (последнее, возможно, из-за кислородного голодания). Где-то в районе нынешнего Кабула царь дал войску долгожданный кратковременный отдых. Затем, основав еще одно военное поселение, провел войско по Кавакскому перевалу (11 600 футов) и отправился на север вдоль реки Сурхаб на Драпсаку. Переход занял семнадцать дней.
Бесс с 7000 бактрийцев и войсками согдианских вассалов, которыми командовали Спитамен и Оксиарт, ожидал Александра в Аорне. Семь перевалов соединяет район Кабула с долиной реки Оксус, и Бесс предполагал, что Александр изберет тот из них, который всего ниже над уровнем моря. Но Александр, как всегда, оказался непредсказуемым. Кавакский перевал был не только самым восточным из всех, за что и был выбран, но и самым высоким. Войско Александра одолело его с удивительной скоростью, и Бесс обнаружил, что его обошли с флангов, после чего отступил из Бактрии за Оксус и приготовился к обороне Согдианы.
После короткой передышки в Драпсаке Александр занял Аорн и Зариаспу (бактрийскую столицу, считавшуюся родиной Зороастра), не встречая реального сопротивления. Затем, оставив Артабаза сатрапом новой провинции, Александр с войском направился к Оксусу. Был уже июнь, сухой сезон, и путь на этот раз лежал по безводной пустыне. Теперь воины страдали не от стужи, а от жары. Вследствие этих испытаний фессалийские добровольцы, и ранее проявлявшие недовольство после убийства Пармениона, взбунтовались. Их поддержала и часть ветеранов Филиппа. Они уже находились в четырех тысячах миль от дома и не хотели идти дальше. Царю ничего не оставалось, кроме как расплатиться с ними всеми и отпустить на родину. Эта неожиданная демобилизация лишила его части лучших воинов, что в данном положении было небезопасно. Что еще хуже, многие из воинов погибли от жажды или слишком обильного питья после перехода по пустыне. Александру пришлось впервые рискнуть и нанять местных «варваров» во вспомогательные части. Риск оправдал себя – другой вопрос, как на это реагировали остальные македоняне.
Реку Оксус преодолеть было не так легко. В Келифе, где Александр решил переправляться, она была шириной три четверти мили – очень глубока, и при этом с быстрым течением. Инженеры Александра неудачно пытались навести мост. Отчасти пришлось повторить опыт переправы через Дунай, хотя на этот раз у царя не было флота. Из кожаных покрытий палаток, набитых сухой соломой, были сделаны своего рода плоты, с помощью которых людей удалось переправить, хотя и за пять дней.
Бесс пришел к заключению, что Александр останется на берегу, пока у него не появятся транспортные суда, точно так же, как ранее он самонадеянно решил, по какому перевалу пройдет македонское войско. Его репутация и так уже пошатнулась после отступления из Бактрии, а когда стало известно о последнем свершении Александра, Бесс и вовсе потерял авторитет. Спитамен и согдийские вельможи решили, что пора сменить вождя. Они схватили Бесса и дали знать Александру, что если отряд македонян явится в определенное место, то им будет передан цареубийца. Это был весьма разумный ход: новоявленные вожаки не только избавлялись таким образом от Бесса, но и заверяли македонского царя в желании сотрудничать. И все же Александр был осторожен: за этим предложением могла таиться какая-то хитрость.
Деликатная миссия была поручена Птолемею, сыну Лага. В отдаленной деревушке он действительно нашел Бесса под вооруженной охраной и отправил весть Александру, с вопросом, каким образом доставить пленника. Ответ царя был необычным: Бесса следовало привязать к столбу у дороги, по которой должно было пройти македонское войско, надев на него рабский ошейник. Александр решил примерно наказать узурпатора, прежде всего чтобы ублажить персидскую знать.
Когда колесница Александра поравнялась с Бессом, царь сошел с колесницы и спросил Бесса, зачем он заковал в цепи, а потом убил Дария, «своего царя, родича и благодетеля». Тот ответил, что это было совместное решение, «чтобы заслужить милость Александра и спасти свои жизни». Однако все знали, что такую «милость» мог оказать только завоеватель-узурпатор, а Александр вовсе не желал выглядеть таковым. Чтобы показать, как ему отвратительно предательство Бесса, Александр приказал сперва выпороть пленника, а потом отправить в Зариаспу, где Бессу отрезали нос и уши. Затем он был публично казнен в Экбатанах, на глазах толпы персов и мидийцев.
Придя к приятному, но ошибочному заключению, что Спитамен теперь его подданный и союзник, Александр захватил Мараканду (Самарканд) и дошел до Яксарта (Сырдарьи), представлявшего собой северо-восточную границу персидской империи. За этой рекой начинались безграничные «скифские» степи и горы, населенные дикими кочевниками – саками, массагетами и другими. Здесь македоняне обнаружили пограничное укрепление и семь фортов, построенные, как считалось, Киром. В них Александр оставил гарнизоны из наемников. Здесь, по его плану, должно было быть заложено новое военное поселение – как для целей дальнейшей экспансии, так и для обороны – Александрия Крайняя.
Тогда и начались настоящие неприятности. Александр вызвал Спитамена и других вельмож в Бактру, но Спитамен не явился, а во всей его области началось восстание. Сам Спитамен осадил Мараканду. Восставшие вновь захватили укрепление Кира и остальные форты и перебили македонские гарнизоны. Царь реагировал на это быстро, но он, видимо, все же недооценивал опасность. Он послал в Мараканду явно недостаточное по численности войско. У командира, лидийца Фарнуха, было всего 60 конных гвардейцев, 800 конников-наемников и 1500 пеших наемников.
