Произошло это 28 сентября 1942 года, то есть примерно через полтора месяца после запуска в Штатах «Манхэттенского проекта».
Существует также мнение, что основную роль в привлечении внимания Сталина к проблеме атомной энергии сыграли письма молодого физика Г. Н. Флерова, ученика И. В. Курчатова. Во время войны он стал курсантом Военно-воздушной академии, но о своих научных изысканиях не забыл. Флеров был уверен, что можно создать урановую бомбу, в которой две подкритические массы будут выстреливаться навстречу друг другу, что вызовет необходимую цепную реакцию. В ноябре 1941 года Флеров рассказал о задумке парторгу факультета. Тот оценил идею и посоветовал написать письмо Сталину.
Флеров так и поступил, отправив послания и вождю, и уполномоченный ГКО по координации научных исследований в области химии для нужд обороны С. В. Кафтанову.
Фрагмент первого письма Флерова
…Один из возможных технических выводов – ядерная бомба (небольшая по весу), взорвавшись, например, где-нибудь в Берлине, сметет с лица земли весь город. Фантастика, быть может, но отпугивать это может только тех, кто боится всего необычного, из ряда вон выходящего.
…Имеются сведения о том, что в Германии институт Кайзера Вильгельма целиком занимается этой проблемой. В Англии тоже, по-видимому, идет интенсивная работа. Ну, и основное – это то, что во всех иностранных журналах полное отсутствие каких-либо работ по этому вопросу… На этот вопрос наложена печать молчания, и это-то является наилучшим показателем того, какая кипучая работа идет сейчас за границей. Нам в Советском Союзе работу нужно возобновить… У нас в Союзе, здесь, в этом вопросе, проявлена непонятная недальновидность…
…Нужно все время помнить, что государство, первое осуществившее ядерную бомбу, сможет диктовать всему миру свои условия, и сейчас единственное, чем мы можем искупить свою ошибку – полугодовое безделье, – это возобновление работ и проведение их в еще более широком масштабе, чем было до войны…
Дошло ли это письмо до Сталина, неизвестно, а Кафтанов не ответил. Тогда Флеров сумел выступить с докладом перед Курчатовым, Хлопиным и другими учеными, но реакция опять была скептической. Флеров написал Сталину второе письмо…
Фрагмент второго письма Флерова
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Вот уже 10 месяцев прошло с начала войны, и все это время я чувствую себя, и действительно очутился, в положении человека, пытающегося головой пробить каменную стену.
В чем я ошибаюсь?
Переоцениваю ли значение «проблемы урана»? – нет, это неверно…
Решение задачи приведет к появлению ядерной бомбы, эквивалентной 20–30 тысячам тонн взрывчатого вещества, достаточного для уничтожения или Берлина, или Москвы в зависимости от того, в чьих руках эта бомба будет находиться…
Есть сведения, что этим вопросом, по-видимому, усиленно занимаются за границей…
Однако этот вопрос либо замалчивается от Вас, либо от него просто отмахиваются: уран – фантастика, довольно с нас фантастики, кончится война – будем на свободе заниматься этим вопросом…
…Так считает академик А. Ф. Иоффе, и в этом он глубоко ошибается… Самые большие глупости делаются с самыми лучшими намерениями… Я достаточно хорошо знаю Абрама Федоровича для того, чтобы думать, что то, что он делает, делается им сознательно. Но, однако, объективно подходя к вопросу, его поведение близко к самому настоящему преступлению…
К письму прилагаю копию моего письма, направленного тов. Кафтанову. Очень был бы рад получить объяснение тов. Кафтанова… В научных вопросах не отыгрываются молчанием, а тем более в этом вопросе, связанном с обороной страны… Кафтанов даже не счел нужным ответить… Личное переговоры с А. Ф. Иоффе, письмо к тов. Кафтанову – все это не приводит к цели, а просто замалчивается. На письмо и пять телеграмм тов. Кафтанову ответа я не получил. При обсуждении плана Академии наук говорилось, вероятно, о чем угодно, но только не об уране…
Знаете ли Вы, Иосиф Виссарионович, какой главный довод выставляется против урана? – «Слишком здорово было бы, если бы задачу удалось решить. Природа редко балует человека».
Так дайте же мне возможность показать, что действительное отличие человека от животного заключается именно в том, что человек в состоянии преодолеть затруднение, вырвать у природы все ему необходимое…
…Считаю необходимым для решения вопроса созвать совещание в составе академиков Иоффе, Ферсмана, Вавилова, Хлопина, Капицы, академика АН УССР Лейпунского, профессоров Ландау, Алиханова, Арцимовича, Френкеля, Курчатова, Харитона, Зельдовича, докторов Мигдала, Гуревича… Прошу для доклада 1 ч 30 мин. Очень желательно, Иосиф Виссарионович, Ваше присутствие – явное или неявное или кого-нибудь Вас замещающего…
…Это письмо последнее, после которого я складываю оружие и жду… когда удастся решить задачу в Германии, Англии или США. Результаты будут настолько огромны, что будет не до того, да и некому будет определять, какова доля вины Абрама Федоровича в том, что у нас в Союзе забросили эту работу. Вдобавок это делается настолько искусно, что и формальных оснований против А. Ф. у нас не будет. Никогда, нигде А. Ф. прямо не говорил, что ядерная бомба неосуществима, и однако создается мнение, что это – задача из области фантастики…
Г. Н. Флеров
Апрель 1942 г.
Начало работ по созданию атомной бомбы
И опять Флеров не получил ответа. Но 11 февраля 1943 года вышло постановление ГКО о начале практических работ по созданию атомной бомбы. Общее руководство поручалось заместителю председателя ГКО В. М. Молотову. Руководителем самого атомного проекта стал И. В. Курчатов.
7 ноября 1944 года, несмотря на праздничный день, Берия представил Сталину неофициальный пока доклад о состоянии проекта, посвященного созданию атомной бомбы. Незадолго перед тем один из доверенных сотрудников Берии – В. Махнев – провел проверку ситуации в этой отрасли, которую тогда курировал Молотов, и обнаружил, что реальное состояние проекта сильно отличается в худшую сторону от того, что было предписано официальными планами. «За два истекших года из-за недостаточного внимания к этому вопросу и плохого материально-технического оснащения геологоразведочных партий разведка урановых месторождений почти не сдвинулась с места».
После этого самому Берии было дано поручение разработать новый проект постановления о работах «по урану», чем он немедленно и занялся.
Берия возглавлял атомный проект, курируя как сбор разведывательной информации об американских достижениях в этой области, так и научную работу, на почве которой у него случились серьезные разногласия с П. Л. Капицей. Существует легенда, что Берия из-за какой-то заминки в работах нецензурно обругал Капицу, который немедленно ответил ему в тех же выражениях, прибавив: «Когда разговариваешь с физиками, ты должен стоять по стойке смирно!»
Работы по бомбе резко ускорились, после того как стало ясно, что это не фантастика. 24 июля 1945 года во время Потсдамской конференции президент Соединенных Штатов Г. Трумэн сообщил Иосифу Сталину, что у США теперь есть новое оружие «необыкновенной разрушительной силы». Советский лидер выслушал, вежливо улыбнулся, но более никак не прореагировал. Британский премьер-министр У. Черчилль, знавший, что речь идет об атомной бомбе, незадолго перед тем успешно испытанной на полигоне в Лос-Аламосе, счел такое отсутствие интереса верным признаком полной неосведомленности Сталина относительно темы разговора. Но на самом деле вождь СССР все прекрасно понял, поскольку сразу же после окончания официальных мероприятий этого дня вызвал к себе Молотова и поручил ему переговорить с физиком Курчатовым об ускорении работы над созданием советской бомбы.
