Так началась великая вражда, то перераставшая в вынужденное союзничество, то вновь вспыхивавшая пламенем откровенной войны. Та самая вражда, под знаком которой Клеопатре придется провести всю оставшуюся ей жизнь…
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЕГИПЕТ
С личной жизнью Клеопатре не слишком повезло в этот раз, предзнаменования на будущее в Риме были тревожные, зато в Египте ее встретило сплошное мирное благоденствие. Оставленные на хозяйстве министры со своими обязанностями справились на славу, страна процветала, никаких мятежей или массовых выступлений против уплаты налогов. Потерпев поражение от злой судьбы в Риме, царица могла спокойно управлять своими наследственными владениями.
Клеопатра, вернувшись в Египет, первым делом позаботилась об увековечении памяти Цезаря: по ее приказу был возведен обширный комплекс Цезариум над Александрийской гаванью — "город в городе из множества портиков, галерей, беседок, аллей, садов и ворот необычайной красоты". Очень вовремя — по всеобщему мнению, от яда — умер Птолемей XIV, брат и соправитель Клеопатры. Соправителем был провозглашен маленький Цезарион, получивший титул: "Царь Птолемей, он же Цезарь, Любящий Родителей Бог".
"Цезарион чудом уцелел во время обрушения храма в Дендере, который начали возводить еще при Авлете, — пишет Шифф. — В честь спасения сына Клеопатра приказала изобразить его на стене храма в коронах Верхнего и Нижнего Египта, напротив Исиды, Гора и Осириса. Получилось весьма эффектно: художники изобразили подле фараона его божественную мать в одеждах Исиды и двойной короне. Под мозаикой начертано имя Клеопатры; царица лично следила за украшением храма. Когда строительство в Дендере было закончено, рабочих отправили в Верхний Египет завершать храмовый комплекс в Эдфу — еще один проект Авлета. Клеопатра основала храм в северном городе Коптосе и возвела маленькое святилище в честь божественных младенцев в Гермонтисе, неподалеку от Луксора. Цезариона почитали как воплощение Гора, который — едва ли это совпадение — отомстил убийцам своего отца…"
Надписи на храмовых стенах увековечивали и саму царицу Клеопатру: "Царствующая владычица двух стран, Клеопатра, любимая богиня своего отца, соединяется со своим сыном, сыном солнца, повелителем диадем, Птолемеем, по имени Цезарь. Да живет она вечно, любимая богом Пта и богиней Исидой".
МЯТЕЖ АРСИНОИ
Но начались проблемы, вполне традиционные для рода Птолемеев, где родственники часто были хуже любых врагов, — против Клеопатры подняла мятеж ее младшая сестра, та самая Арсиноя, чудом избежавшая смертной казни после предыдущих египетских беспорядков. Четыре года она лелеяла жажду реванша и мести, а теперь, найдя поддержку в Эфесе, провозгласила себя владычицей Египта. Учитывая, что за египетскими пределами положение Клеопатры было совсем не таким благоприятным, как внутри страны, ситуация выглядела более чем проблемной. В распоряжении Арсинои сразу оказались несметные сокровища храма Артемиды плюс многочисленные сторонники в Риме.
И чтобы совсем не было скучно, объявился самозванец, который представился чудесным образом спасшимся из мутных нильских глубин Птолемеем XIII. Тем самым, чей труп и золотой доспех легионеры Цезаря то ли нашли после решающего сражения, то ли нет… Арсиноя не ограничилась Эфесом, она сумела привлечь на свою сторону командира египетского гарнизона на Кипре. Гарнизон был велик, остров стратегически важен.
"В народе есть поговорка о тех, кто дважды спотыкается об один и тот же камень", — иронизировал по этому случаю Цицерон. А еще один такой потенциальный "камушек" находился совсем рядом с Клеопатрой — ее брат-супруг Птолемей XIV. Вот только спотыкаться на таких подарках судьбы царица Египта больше не собиралась.
Параллельно с мятежом Арсинои разворачивалась гражданская война в Риме — наследники Цезаря, слегка пригасив взаимную неприязнь, сражались с убийцами и им сочувствующими. И все требовали от Клеопатры помощи войсками и деньгами. Она же, в свою очередь, прекрасно понимала, что один неверный шаг может обойтись очень дорого. И вот наконец круг победителей определился. Один из них — Марк Антоний, пребывающий в городе Фарсале. Информация, которую ему присылают о Клеопатре, равно как и указания из Рима, говорят не в пользу ее: "Царица Египта поддержала деньгами и солдатами скрывающихся в Македонии убийц Цезаря, где они ведут борьбу с легионами триумвиров".
На самом деле это трудно представить, хотя бы потому, что к 42 году до н. э. главных заговорщиков Брута и Кассия уже не было в живых. Покинув Рим после убийства Цезаря, они сражались с так называемым вторым триумвиратом (Октавиан, Марк Антоний и Лепид). Поначалу они завладели частью подвластных Риму земель — таковыми оказались Македония, Греция, Малая Азия и Сирия. После поражения при Филиппах осенью 42 г. до н. э. Брут и Кассий покончили с собой.
Были доносы и о том, что Клеопатра отравила своего брата-супруга, чтобы посадить на трон Цезариона. Марк Антоний реагировал спокойно, говоря: "Это семейные дела!"
Что именно заставило его потребовать прибытия Клеопатры в Фарсалу? Жорж Блон уверен, что память об уже имевших место близких отношениях: "Однако даже среди грубых развлечений во время инспекторской поездки его продолжало терзать воспоминание о бывшей возлюбленной — прекрасной, утонченной и образованной царице, рядом с которой он ощущал себя увальнем. Он решил, что, призвав Клеопатру и потребовав от нее объяснений, он тем самым поставит ее в зависимость от себя. И эта мысль, хотя и лишенная благородства, разжигала его страсть. Он отправил в Египет эмиссара с приказом доставить к нему Клеопатру".
ВСТРЕЧА С МАРКОМ АНТОНИЕМ: ОШЕЛОМЛЯЮЩАЯ РОСКОШЬ
Римский эмиссар в начале 41 года в Александрию и впрямь прибыл. Это был человек с хорошо подвешенным языком и крайне своеобразными представлениями о верности. "Пока длилась гражданская война, Квинт Деллий успел трижды поменять сторону: сначала он переметнулся от Долабеллы в лагерь Кассия, потом снова перебежал к Марку Антонию, — отмечает Шифф. — В Александрию он явился получить объяснения от чересчур своевольной египетской царицы. О чем она переговаривалась с Кассием? Почему не спешила помочь наследникам Цезаря? Где была ее хваленая преданность Риму?"
Деллий при всем том достаточно быстро сообразил, что угрожающий тон ему слабо поможет. Да и перед знаменитым обаянием египетской властительницы он устоять не смог. "Едва узрев владычицу воочию и услышав ее изысканные речи", как пишет Плутарх, римский посланник поспешно перешел на учтивый, а то и вовсе откровенно льстивый стиль общения. При этом он вполне практично сообразил, что если царица на него самого произвела столь сильное впечатление, то и Марк Антоний, которого он характеризовал в своих речах как "добрейшего и благороднейшего из воинов", будет весьма впечатлен. И это самое меньшее…
Некоторые исследователи даже приписывают именно Деллию идею и сценарий нашумевшего появления Клеопатры в Фарсале (Тарсе). Ибо если постоянством и верностью он похвастаться не мог, то по части интриг мастер был первостатейный.
