"Потин, Ахилл и Теодот не собирались потакать наглой выскочке, вознамерившейся править в одиночку, — замечает Шифф. — Вскоре у них появился весьма могущественный союзник в тайной борьбе против царицы: Нил. Благополучие страны полностью зависело от разливов реки; засуха приводила к нехватке продовольствия, за голодом следовали волнения. Пятьдесят первый год выдался голодным, следующий был не намного лучше. Жрецы жаловались, что им нечем задобрить богов. Города и селения пустели, толпы голодных устремились в Александрию. По Египту бродили шайки мародеров…"
Клеопатра и Птолемей издали указ, согласно которому у земледельцев надлежало изъять запасы зерна и овощей. Следовало накормить Александрию, пока горожане не учинили очередной мятеж. За сокрытие продовольствия полагалась смертная казнь. Указ поощрял доносы на тех, кто пытался свои припасы скрыть. Свободный человек мог забрать треть имущества осужденного, раб — шестую часть, но при этом он получал еще и свободу. Также были обещаны льготы и благодеяния тем крестьянам, которые продолжали добросовестно трудиться на земле.
На этом фоне заговорщики готовили убийство царицы. Однако доверенный помощник Клеопатры Аполлодор узнал о заговоре и предупредил свою госпожу. С немногочисленными приверженцами ей пришлось бежать из Александрии в Фивы, жители которых были ее сторонниками, а потом в Сирию. Однако, несмотря на бегство, она и не думает отказываться от своих законных прав: "Соберем армию, вернемся в Египет и сметем заговорщиков".
"Конечно, первую армию Клеопатра собрала не за неделю, — отмечает Блон. — Молодая царица скиталась по убогим дворцам мелких вассалов, ночевала в палатках, вела долгие переговоры, а Аполлодор умело раздавал "подъемные" — вывезенные из Египта золото и драгоценные камни".
И вот наконец войско царицы собрано, "в лагере посреди пустыни, под обжигающим сирийским солнцем… ныне ее двор располагался за две сотни миль от дворца с ониксовыми иолами и дверями черного дерева. Вот уже год ей приходилось довольствоваться шатром в поросшей колючим кустарником пустыне. Позади были месяцы отчаянной борьбы за жизнь, бегства через весь Средний Египет, Палестину и юг Сирии". Шифф, подобно большинству исследователей, констатирует: "На то, чтобы собрать войско, ушла баснословная сумма".
И вот в 48 году до н. э. возле крепости Пелузий, на восточном побережье Египта, готовилась к битве двадцатитысячная армия Птолемея. Восточнее крепости среди песков находился лагерь войск Клеопатры. Та и другая сторона опирались не столько на регулярные части (даже остававшийся формально у власти Птолемей), сколько на разношерстный конгломерат наемников — профессиональных вояк, предлагавших свои услуги всякому, кто в них нуждался, а также пиратов, преступников, изгнанников и беглых рабов.
Многие оценивали шансы Клеопатры на победу как ничтожные. Но тут до Египта докатились отголоски гражданской войны, разгоревшейся в Риме, — там пытались сокрушить друг друга Юлий Цезарь и Помпей. Вернее сказать, отголосок был один, зато более чем серьезный — 28 сентября как раз возле Пелузия к берегу приблизились корабли Помпея, уверенного, что он найдет в Египте приют и поддержку. Окажись Клеопатра в этот момент на троне, ей пришлось бы решать нелегкую задачу. Ведь Помпей был близким другом ее отца, благодаря ему Авлет удержался у власти. И теперь этот некогда блестящий полководец, от которого отвернулась удача, искал убежища у тех, кто раньше нуждался в его собственном покровительстве. Но ведь его преследовал Цезарь, покоритель Галлии, с которым шутки тоже были плохи.
Помпей прислал письмо царю Египта: " Ваш отец был моим другом. Уверен, что он не отказал бы мне".
Теперь же тяжесть решения легла на плечи заговорщиков, так успешно изгнавших Клеопатру из ее собственного дворца, — наставника юного царя Теодота, начальника царской гвардии Ахилла и воспитателя-евнуха Потина, вознесенного переменчивой судьбой на должность первого министра.
— Отказать Помпею означало обрести могущественного врага… — изрек один из них.
— Но дать ему приют — значит обратить против себя гнев Цезаря! И чью сторону он примет здесь?
— Мертвые не кусаются, — резюмировал Теодот, недаром он, кроме прочего, обучал царя искусству риторики. — Мертвый Помпей не сможет помочь царице. И сам не попытается стать царем.
Троица регентов кликнула писца и продиктовала ему приветственное послание, обращенное к Помпею. Начальнику царских кораблей было приказано отправить за римским полководцем лодку Правильно уловив настроение тех, кто сейчас правил Египтом, корабельщик выбрал самую убогую посудину. Но Птолемей, облаченный в пурпурное одеяние, все же встречал на берегу друга своего отца. Впрочем, до твердой земли Помпей не добрался, он был прямо на мелководье убит ударом в спину, а потом обезглавлен. Возможно, в последний момент он еще успел узнать среди убийц своих собственных солдат, когда-то вернувших трон царю Авлету…
"Подобная жестокость произвела впечатление даже на Цезаря, — констатирует Стейси Шифф. — В дни бедствий друзья часто становятся врагами, заметил он. С тем же успехом можно было сказать, что в дни бедствий враги часто становятся друзьями. Советники Птолемея обезглавили Помпея, чтобы угодить Цезарю. Трудно было придумать лучший способ снискать расположение единоличного хозяина Средиземноморья К тому же такой исход значительно упрощал дело с Клеопатрой. В римской гражданской войне — непримиримом противостоянии, в котором противники не столько встречались на поле брани, сколько грабили, опустошали и жгли, — она оказалась на проигравшей стороне".
ЦЕЗАРЬ Б ЕГИПТЕ
Тем временем в лагере Клеопатры тоже обсуждали последние новости. Аполлодор сообщил Клеопатре, что Цезарь, высадившийся в Александрии через несколько дней после гибели Помпея, вовсе не пришел в восторг, когда ему преподнесли голову недавнего врага и бывшего родственника.
"Когда Теодот преподнес римлянину голову убитого врага, тот побледнел от ужаса и не смог сдержать слез. В конце концов, Помпей был не только его противником, но и зятем". — реконструирует события Стейси Шифф, впрочем, об этом драматичном эпизоде писали многие тогдашние историки и мемуаристы. Так, Плутарх повествует: "Цезарь прибыл в Александрию, когда Помпей был уже мертв. Здесь Теодот поднес ему голову Помпея, но Цезарь отвернулся и, взяв в руки кольцо с его печатью, пролил слезы. Всех друзей и близких Помпея, которые, скитаясь по Египту, были взяты в плен царем, он привлек к себе и облагодетельствовал. Своим друзьям в Риме Цезарь писал, что в победе для него самое приятное и сладостное — возможность даровать спасение все новым из воевавших с ним граждан".
В общем, советники Птолемея придумали плохой способ угодить новому победителю. И вдобавок Цезарь вряд ли мог ошибиться в том, насколько он сам тут желанный гость: "Никто не встречал римлянина на берегу, никто не поклонялся атрибутам его власти. В лучшем случае Цезарь был досадной помехой. В худшем — узурпатором и завоевателем".
— Его гневу не было границ, когда он узнал, что ваш брат велел убить Помпея, — доложил Алоллодор Клеопатре. Цезарь занял царский дворец. В Александрии находились четыре тысячи его солдат.
