Все невольно засмеялись.
– Это еще что… – сквозь смех произнесла Оля. – Мы не так давно с Викентием смотрели на DVD очередной фильм со Шварценеггером, так там Терминатор требует, чтобы главный герой называл его не роботом, а компьютерным организмом!
– Вот-вот! – с удовольствием кивнул Силантьев. – Сейчас все свои права качают. Я такой особенный, я требую к себе уважения… Этак и сатану оправдают! А что? Тоже существо, имеет право на собственное мнение, в том, что у него расхождения с богом, не виноват…
– В чем-то вы, конечно, правы, Ярослав Глебович… – вздохнул Иван, отсмеявшись. – Но мы, если честно, говорили о другом.
– Да не важно… – Силантьев махнул рукой. – Слушай, Ваня, ты вот что, сходи к этой старой кукле, она тебе больше доверяет…
– К кому?
– Да к Муре же! И попроси у нее ключи от буфета…
– Никуда я не пойду! – сердито закричал Иван. – Вам надо, вы у Марьи Тимофеевны и просите…
– Вот они, гуманисты… – криво усмехнулся Силантьев. – Тогда вы, Оленька!
– Я? – удивилась Оля. – И как я ей объясню, зачем мне ключи понадобились?
– А вы не для себя, вы для Кеши! – вкрадчиво подсказал Силантьев. – Он якобы немного простудился в городе, а вам надо сделать ему компресс… Вы же доктор, в конце концов! Для медицинских целей она жалеть не будет.
– Ярослав Глебович, перестаньте! – рассердилась Кристина. – Оля, не слушай его…
– Какие же вы все правильные, – с ненавистью произнес Силантьев. – Правильные и недалекие! Но ничего, скоро страны третьего мира вас задушат… Повымрете все, гуманисты хреновы!
Ворча, он вышел из беседки.
– Вот человек… – через некоторое время со смешком произнес Иван. – Никакой совести! Пришел, обругал нас всех и ушел.
– Он горький пьяница, – серьезно произнесла Оля. – Мне его жалко…
– Мне бы его тоже было жалко, если бы он не задирал всех подряд, – сказала Кристина.
– Но он сам себя не жалеет!
– Знаете, какая у него логика? – вдруг оживился Иван. – «Все сволочи, и поэтому я выпью». Или: «Я сволочь и потому выпью!»
У Оли в кармане зазвенел мобильный.
Извинившись, она вышла из беседки, в темноту.
– Оленька, это я… Не слишком поздно?
– Господи, тетя Агния! Нет, конечно… – обрадовалась Оля. – Я сама хотела тебе позвонить, но как-то все некогда было! Как ты там?
– Хорошо… – прошелестела тетка. – Соскучилась по тебе.
– Так приезжай!
– Куда?
– Сюда приезжай! Викентий за тобой завтра заедет…
– Что ты! – Тетка перепугалась еще сильнее. – Как можно! К Степану Андреевичу… без приглашения, просто так…
– Да тут все останавливаются кому не лень! У меня есть своя комната, в конце концов… Хочешь, я со Степаном Андреевичем поговорю? – в отчаянии предложила Оля. Меньше всего ей хотелось просить о чем-то старика, но ради тетки, наверное, стоило поговорить с ним…
– Нет! – завопила тетя Агния. – Олюшка, это совсем лишнее… Не надо ни о чем просить!
– А хочешь, я в санатории место для тебя подыщу? – с надеждой спросила Оля, зная, что тетку переубедить уже невозможно. – Мы с Кешей за тебя заплатим… Будешь на процедуры всякие ходить!
– Еще и в расходы вас вводить… – тетя Агния окончательно запаниковала. – Ни в коем случае!..
– Журавлева, к тебе пришли! – крикнула в раскрытую дверь техничка, Кира Семеновна.
– Кто? – спросила Оля.
– Откуда я знаю… Мужик какой-то. У входа тебя дожидается, – и техничка равнодушно зашаркала дальше по коридору.
«Интересно… Кто бы это мог быть? Если бы отдыхающий за справкой, то его бы сразу в мой кабинет проводили. Кешу они все знают, у меня его фотография на столе под стеклом… Иван? Нет, Ивана невозможно назвать „мужиком“. Кирилл? С какой стати… Нет, это не Кирилл…» Оставался только один ответ, но она в него не хотела верить.
Оля вскочила со стула и замерла посреди комнаты в нерешительности. Зеркальная панель на шкафу отразила ее – молодая женщина в светло-зеленых укороченных брючках, оранжевой футболке с попугаем на груди, в пластиковых тапочках и с длинным хвостом прямых светлых волос (утром убила очередной час своей жизни на их выпрямление). Короткий больничный голубой халат нараспашку…
Оля решительно скинула тапочки и быстро влезла в свои босоножки.
Приняла независимо-отстраненный вид (несколько секунд репетиции перед зеркалом) и, засунув руки в карманы брюк, зашагала к выходу.
В тени боярышника сидел Павел, в том самом светлом льняном костюме, в котором она увидела его в первый раз.
– Вы меня преследуете! – холодно сказала она, подойдя ближе.
– Мы на «ты».
– А, ну да… – Оля смутилась.
– Я бы хотел с тобой поговорить, – сказал Павел, снова рассматривая ее самым бесцеремонным образом.
– Понадобился новый совет?
– Не совсем… Ты скоро освободишься? – Павел не принял ее иронии.
– Через час, – мельком взглянула она на часы.
– Я подожду тебя…
– Здесь?
– Да.
– Хорошо, – кротко согласилась она.
Этот час Оля усилием воли заставляла себя не думать о Павле, потому что испытывала к нему самые противоречивые чувства.
Какой он на самом деле? И почему ей не все равно, какой он?..
Она появилась через час, уже без халата, но в синей бейсболке с широким козырьком.
Павел встал ей навстречу.
– Идем? – спросил он как ни в чем не бывало.
– Куда?
– А хоть туда… – махнул он рукой.
Они обошли санаторий с другой стороны и вышли к лодочной станции. Как всегда, в этот обеденный час людей здесь почти не было и лишь старик-лодочник читал в своей будке газету.
– Может быть, все-таки прокатимся?
– Ладно… – пожала она плечами.
– Чего желаете, молодые люди? – крикнул им лодочник. – Лодку или водный велосипед?
– Лодку! – сказала Оля. «Чего я боюсь? Кеша будет дома только вечером, остальные тоже заняты… Эмма Петровна в это время спит…» Оля сделала вывод: боится она только одного – что ее увидят вместе с Павлом.
Павел помог ей забраться на корму неустойчивой, выкрашенной в ядовито-фиолетовый цвет лодки, а сам сел на весла. Они поплыли вниз по течению – дач здесь уже не было, только лес с обеих сторон да шашлычная на противоположном берегу, от которой стлался по воде сизый дым и неслись мелодии русского шансона.
– Сколько тебе лет? – спросил он, безо всякого усилия работая веслами.
