С нами был еще Борис, сын Степана Авксентьевича. Он работает здесь же, на полигоне. Есть такая служба точного времени, и младший Царев следит, чтобы «секунды не торопились и не отставали, потому что в нашем деле точность прежде всего». Так он выразился, и отец поддержал сына: «Пожалуй, он прав. Секунды в жизни ракетчика подчас стоят многих лет…» И он вновь заговорил неторопливо, размышляя о прожитом:
– Борис родился 12 апреля, так что этот день для нас праздник вдвойне. Так уж случилось… Да и живет сейчас на улице Королева. На улице Сергея Павловича… А я привыкнуть не могу: «памятники», «улицы», «музеи»… Не могу… Он ведь для нас всегда живой… И молодой. В 47-м ему было сорок лет… Это на портретах Сергей Павлович суровым кажется, даже строгим, а для меня остался в потертой кожаной куртке, спокойный, мягкий, никогда не повышающий голоса… Неприятность однажды у меня вышла: ударило в лицо, кровь из щеки хлынула, думали, что глаза лишился. Королев на своей машине отправил в больницу, а вечером сам заехал… А ведь я рядовым техником был, он же – Главным конструктором. Мы тогда новые ракеты испытывали, собачек к полетам готовили… Добрым был Сергей Павлович, потому что в большом деле нельзя быть иным – люди тянутся к тому, кто во главе, примеряют себя к нему. А для нас, юнцов, Королев примером стал: тяжесть на его плечах огромная, да и ответственность выше некуда. А он словно не замечает этого, в каждую мелочь вникает, всегда найдет время, чтобы выслушать, поспорить, более того – поучиться… Да и в наши «монтажные мастерские» приезжал в любое время суток, мы ни выходных, ни сменной работы не знали… И еще: зажигать людей умел делом, не случайно большинство из тех, кто на самом первом этапе начал с ракетами работать, так и прикипели к новому делу на всю жизнь.
Мы шли с Царевым по центральной улице городка, над нами шумели деревья, сквозь ветви которых проглядывали корпуса современных домов, магазинов, кафе, кинотеатра.
– Здесь ничего не было, – заметил Царев, – мертвая степь, а каждое дерево, как ребенка, выхаживали. Но я не об этих трудностях говорю, не о быте, об испытаниях иных… Ну как их назвать?.. Испытания на творчество, на новые идеи – все это неточно, определение найти трудно. Ракетной техники не было, не существовало, те опыты, что велись в довоенные годы, лишь давали общее направление, а нужно было из множества путей найти тот единственный, который принесет успех. Это теперь я отчетливо понимаю, а тогда только догадывался, что те люди, стоящие рядом с Королевым и чьи имена навечно выбиты на памятнике первой ракете, идут в неизведанное. Одного мужества и стойкости мало, нужен огромный талант. И конструкторский, и организаторский. Приближался космический век человечества; чтобы открывать его, нужно были такие люди, как Королев.
Первый пуск прошел удачно. Новый старт. Ракета взрывается. Пуск! Опять неудача…
На стартовой площадке еще один экземпляр ракеты. Она взмывает ввысь, точно ложится на курс и попадает в расчетный район.
Но Сергей Павлович мрачен. В своем вагончике, как обычно, к вечеру он собирает ближайших соратников, друзей. Пьют «пустой» чай, размышляют о будущем.
– Нужен новый носитель, – говорит Королев, – у этого нет будущего… Как считаете?
Разговор шел бурный, много спорили, не всегда соглашались друг с другом.
Нет, тогда еще речь не шла о космосе. Для обороны страны нужна была ракетная техника. И тем не менее в эти трудные годы началось исследование космоса в научных, мирных целях. Были созданы ракеты, которые называли «академическими». Председателем комиссии по их испытаниям был Анатолий Аркадьевич Благонравов.
Академик Благонравов в 1968 году возглавлял советскую делегацию на Конференции ООН по мирному использованию космического пространства. В своем выступлении Анатолий Аркадьевич сказал:
– Я со всей ответственностью заявляю участникам конференции, что в Советском Союзе с первых шагов ракетная техника ставилась на службу человеку. В каждом эксперименте, не только космическом, мы четко представляли, насколько важны и нужны данные о верхней атмосфере Земли. И уже с запуска первой геофизической ракеты в 1949 году такие исследования позволили получить ценнейшие результаты.
В тот вечер мы гуляли с ученым по Вене, по ее знаменитым паркам. Естественно, разговор зашел и о самых первых шагах к космосу.
– Я вспоминаю это время с удовольствием, – говорил академик, – небывалый энтузиазм был у каждого участника – и у тех, кто готовил ракету, и у тех, кто «начинял» контейнер различными приборами. Трудности невероятные: каждый раз мы сталкивались с чем-то новым, а опыта не было. Но именно в те годы рождались и принципы исследований, и аппаратура, которая спустя семь лет начала работать на спутниках Земли.
– А о полете человека мечтали? – спросил я.
– Это казалось таким далеким, более того – несбыточным, что даже Сергей Павлович не говорил о нем… Впрочем, один случай показал, насколько далеко мог Королев предвидеть развитие ракетной техники…
Лауреат Государственной премии СССР А.И. Нестеренко пишет: «В 1946 году формировался один из научно-исследовательских институтов ракетного профиля… В этот период группа ракетчиков во главе с М.К. Тихонравовым работала над проектом полета в космос на ракете (без выхода на орбиту вокруг Земли). Было известно, что эта группа со своим проектом ВР-190 обращалась в ряд организаций, но не получила поддержки… Для практического осуществления проекта ВР-190 группа проделала большую исследовательскую работу по обоснованию возможности надежного спуска человека с высоты 190–200 километров при помощи специально оборудованной высотной кабины, впоследствии названной «ракетным зондом».
Делегация из института пришла к Благонравову. Он внимательно выслушал ученых, проконсультировался со своими коллегами и ответил:
– Рано… Нас не поймут, скажут, занимаемся прожектерством…
– А на следующий день я вижу тех же ходоков, – Анатолий Аркадьевич улыбнулся, – сидят у дверей кабинета, ждут. Думаю, будь что будет: включим доклад в план научной сессии…
Спустя несколько лет в Центральный Комитет партии уйдет записка С.П. Королева, в которой, ссылаясь на выводы и аргументы М.К. Тихонравова, будет обоснована целесообразность запуска первого искусственного спутника Земли. А на Байконуре 4 октября 1957 года рядом с Сергеем Павловичем будет и Михаил Клавдиевич Тихонравов.
Судьбу проекта ВР-190 определит тот же Сергей Павлович Королев.
– У этого направления нет перспективы, – скажет он, – нужны корабли для полетов вокруг Земли. Короткие визиты в космос эффектны, но большого значения для науки и космонавтики не имеют… Я за орбитальный полет человека.
Картошка не уродилась, и теперь предстояло пережить еще одну суровую зиму. А семья и так еле-еле сводила концы с концами.
На родительские собрания в школу обычно приходила Анна Тимофеевна.
– А мой-то как? – спрашивала она учительницу.
– Способный. Ему учиться надо…
– Задумал он школу оставить, – сказала Анна Тимофеевна, – тяжко нам, в ремесленное хочет… Дети нынче рано самостоятельными становятся. Мы мешать не станем. В Москве дядя, поможет…
