– Ракетчики держатся вместе?
– Связи у нас прочные. На наше 50-летие приехали все директора родственных заводов, мы обсудили сложившееся положение, наметили совместные действия. В случае необходимости поддерживаем друг друга…
– Можно уже заказывать реквием ракетным предприятиям?
– Точнее: начинать его писать!.. Мы ведь еще не сдались, а боремся за жизнь…
– И удается?
– Благодаря КБ «Южное» мы имеем реальный контракт. В 1998 году мы должны запустить 36 американских спутников по программе «Глобал стар». Создана программа «Морской старт», и это перспектива работ до 2005 года. Количество запусков растет, а значит и число ракет, которые мы должны производить. Поэтому, на мой взгляд, реквием рано петь… Это во-первых. А во-вторых, я надеюсь, что такая ситуация не будет длиться бесконечно и на Украине и в России, и в Казахстане. Научный потенциал в странах СНГ очень высокий, и я убежден, что это поможет выйти нашим народам на тот путь, который достоин для них. К примеру, первая украинская космическая программа была более популистская – за пять лет мы запустили один украинский спутник. Нынешняя программа более приближена к жизни, к тем реалиям, которые позволяют получать реальную отдачу от космоса. Думаю, аналогичные процессы происходят и в России… Надеюсь, что через два-три года правительство Украины будет заказывать нам ракеты, а также мы будем делать их и для Военно-космических сил России, и для Российского космического агентства, для наших Академий наук. КБ «Южное» традиционно «отвечало» за исследования Солнца и его короны, и его спутники обеспечивали программу исследований нашего дневного светила. Актуальность таких исследований лишь повышается год от года, и нет сомнений, что они будут продолжены. Я знаю, что никогда в жизни мы не будем делать сто боевых ракет, как это было раньше, но пятнадцать – двадцать ракет в год потребуется от нас, и это позволит той части завода, которая сохранилась, жить нормально…
– Вы когда пришли на завод?
– В 72-м году. Я по профессии двигателист, закончил наш физико-технический университет. Пришел помощником мастера в цех и делал 14-ю ракету. А потом по всем ступенькам служебной лестницы поднимался вверх.
– Чем гордитесь?
– Тем, что работаю здесь! Тем, что я «южмашевец»!
– Говорят, что теперь молодые к вам не идут…
– А мой сын пришел сюда с удовольствием, хочет заниматься системами управления… Мечтает заниматься ракетной техникой. И дело в нежелании тех или иных молодых специалистов идти к нам, все определяют экономические стимулы. Пока же они «работают» против нас, и на завод приходят только фанаты. Но их, кстати, в нашем городе не так уж мало…
– А когда к вам пришло понимание, что ракет очень много?
– Уже будучи заместителем главного инженера мне приходилось подписывать совершенно секретные бумаги, которые давали представление о масштабах производства, и я невольно задумывался о том, что ракет мы делаем слишком много… Но мы привыкли считать, что высшее руководство лучше понимает политическую ситуацию в мире, реально оценивает ее. Потом больше стали понимать, что такое система сдерживания, что такое паритет с американцами… Я разделял точку зрения Маргарет Тэтчер, которая говорила, что «ядерное оружие – это не оружие войны, а оружие сдерживания, оружие переговоров». Эта позиция мне близка. К сожалению, очень мало люди представляют что такое наша 18-я ракета…
– «Сатана»?
– Да. Ведь таких десяти ракет хватит, чтобы уничтожить всю Америку! Десять боевых блоков на каждой, зона поражения очень точная… Я встречался с американцами, и они доказывали, что обязательно нужно уничтожить ракеты на Украине. И приводили два аргумента. Первое: здесь настоящие ракеты, которые могут долететь до Америки. И второй фактор: какой-то человек, доведенный до отчаяния, может запустить такую ракету. Я пытался опровергнуть, мол, там разные системы защиты, и пуска не будет… А они в ответ: у вас такие хорошие специалисты, что они любую защиту разгадают и снимут… И они был уже печальный опыт, когда водородная бомба упала с самолета в Испании, и шесть систем сработали, и лишь одна удержала заряд от срабатывания, от грандиозной катастрофы…
– Раньше американцы в это не признавались?!
– Кто же в таком деле будет откровенничать?!.. Я встречался в Америке со специалистами, которые раньше ставили Титан-2 на дежурство, а потом снимали его. Они были очень высокого мнения о наших работниках… А информация и у них и у нас была поставлена неплохо.
– Вы бывали на разных ракетных заводах мира. Вы уступаете им?
– Нет. Может быть, чисто по внешнему оформлению… А по подготовке специалистов, по системе работы, по контролю качества, по отработке – безусловно, нет. Однако мы не развиваемся. То, что мы сегодня стоим, на самом деле означает, что мы очень сильно откатываемся назад… Почему именно «Зенит» был выбран для «Морского старта» – ведь конкуренция была сильная? Выиграла не ракета, а комплекс – сегодня аналогичного автоматизированного комплекса запуска космической ракеты нет в мире. Тот же «Шаттл» готовится к старту 45 суток, «Титан-4» – около двух месяцев, а мы выезжаем на старт и тут же уходим в космос. А самое главное – на стартовой площадке нет людей, а они, как хорошо известно, в любой момент могут внести так называемый «человеческий фактор», а проще говоря – сбои в работе. Так что пока у нас есть чем гордиться и чем делиться, но каждый день простоя, я думаю, отбрасывает нас на десять дней назад. И такова логика развития нашей области, и не считаться с ней нельзя!.. нас спасают великие заделы. В 72-м году я пришел на завод, видел подписи Михаила Кузьмича Янгеля на чертежи «Зенита», а его уже не было в живых…
– Три портрета над вашим столом…
– Михаил Кузьмич Янгель и Александр Максимович Макаров создали нашу фирму.
– А Кучма?
– Он – президент нашей страны.
– И только?
– Когда был премьер-министром, то портрета не было…
– Государство вам помогает?
– В ласковых объятиях не держит… Но и не бьет. У нас колоссальные долги в бюджет. С нас их так жестко не требуют, как с других предприятий… Я к Леониду Даниловичу обращаюсь как к человеку, а не как к президенту, и он понимает наши трудности.
– Вы ведь работали с ним!
– Да, четыре года я был главным инженером, а он директором «Южмаша». И все-таки проблемами завода я стараюсь его не очень беспокоить, потому что понимаю, что «Южмаш» очень большой завод, но на Украине все-таки не самый большой… Мы – песчинка в стране, может быть, самая драгоценная, но не главная в том огромном потоке проблем, которые необходимо ему решать… Но тем не менее обратился к нему, чтобы он обратился к Черномырдину с просьбой вернуть нам долги за 95-й и 96-й годы… Мы много работали с россиянами, и пуски были успешными, и «честное слово» нам давали, что рассчитаются…
