А начал я издалека:
– Скажите, Станислав Николаевич, как давно вы занимаетесь созданием боевой техники?
– Я закончил тот самый ракетный факультет, который организовал Михаил Кузьмич Янгель в нашем университете. Впрочем, он назывался «физико-техническим» – это из-за секретности. В 1959 году я пришел на «фирму Янгеля» в отдел Уткина и начал с чертежей баков «65-й машины».
– Это какая именно?
– Боевая ракета Р-14… Вторая ракета нашего КБ, которую мы разрабатывали самостоятельно. И если у Р-12 дальность была тысяча двести километров, то у Р-14 уже четыре с половиной тысячи. Она уже решала стратегические задачи. И с тех пор, то есть всю жизнь, я занимался стратегической ракетной техникой.
– И вы оказались первым Генеральным конструктором, который начал уничтожать ракеты?… О таком, к примеру, ваши предшественники и подумать даже не могли?!
– Действительно, на мою долю это выпало… Приходилось уничтожать стратегические баллистические ракеты. Вот, к примеру, СС-19… На Украине было два типа ракет – СС-19 и СС-24. Первую создавал академик Челомей в Москве, а вторая – наша…
– Так как между КБ Янгеля и КБ Челомея много лет шла ожесточенная «война» (некоторые ее называют «соревнованием»), то вы ликвидировали СС-19, наверное, с удовольствием?
– Все равно сердце кровью обливалось… А следующий этап – это ликвидация наших СС-24. В Винницкой армии стояло пять полков этих ракет, и нам предстояло их уничтожить. Обидно!
– Сложно ли уничтожать ракеты, если исключить чисто нравственный аспект?
– Все-таки самое трудное – это нравственные мучения. Это ведь «изделия», созданные могучим коллективом, десятками смежников – и техника-то прекрасная, она могла еще служить и служить!.. В частности, в виде космических носителей. Или какие-то части этих ракет пригодились бы для таких носителей, но мы их уничтожили…
– Как это происходило?
– Ракета стояла заправленная, на боевом дежурстве. А потому сначала нейтрализуются компоненты топлива, потом идет разборка… Надо сказать, что наши коллеги в России относятся к этому нормально, спокойно. Всю документацию я получил – ту, что требуется для разрезки и разборки. А ведь в ракете масса тонких и опасных деталей, таких, как кумулятивные и пороховые заряды, другая пиротехника. Или баллоны с высоким давлением газов… Все это требует очень аккуратной работы. Разработка же ракеты была не наша, и это создавало дополнительные сложности. Однако все необходимо мы получили с «фирмы Челомея»… В конечном счете все, что остается от ракеты, утилизируется в виде металлолома, передается владельцу ракет – министерству обороны Украины, а они уже продают «остатки» в переплавку.
– А что делалось с шахтами?
– К сожалению, они уничтожались. Шахты мы взрывали на глубину не менее восьми метров – таков договор с США. Затем засыпается «горловина» землей, производится рекультивация и появляется «зеленая лужайка». Это делала американская фирма, которая в субподрядчики брала несколько наших организаций. Кстати, американцы оплачивали все работы, связанные с утилизацией ракет… Кстати, не очень щедро…
– Дешевле уничтожить здесь ракеты, чем создавать свои собственные, не так ли?
– Конечно.
– А сколько стоит уничтожить ракету?
– Если брать весь ракетный комплекс с пусковой установкой, то порядка двух-трех миллионов долларов.
– А чтобы создать?
– Миллиарды…
– Можно как-то расшифровать? Представим, что перед вами сидит домохозяйка… или лучше внуки – кстати, у вас они есть?
– Три внучки.
– Прекрасно! Представим, внучка однажды спросит: «Дед, что ты делал всю свою жизнь?» Как и что вы расскажете о своей работе?
– Скажу, что на наиболее опасном участке истории, когда было ядерное противостояние, обеспечивал паритет с Америкой. Эту задачку мы решали и решили ее вполне достойно, на мой взгляд. Иногда меня американцы пытают, мол, как нам удалось такое. И я всегда отвечаю им: «С вашей помощью, господа! Вы делали шаг вперед, и мы следом… А иногда и на полшага вырывались вперед».
– Но вдруг выяснилось, что мы наделали очень много ракет, что у нас очень много ядерных боеголовок…
– Это не вдруг выяснилось… Шло соревнование. И кстати, мы вначале сильно отставали от американцев – они наращивали свой потенциал значительно быстрее. Мы их настигали, но они сразу же делали рывок вперед. Мы за ними… Мы не имели права отставать сильно, потому что это был наш потенциальный противник. Они никогда не были вооружены слабее, чем мы!
– Паритет с Америкой в первую очередь решался именно в Днепропетровске. Не вы одни соревновались с США, но именно здесь определялось стратегическое равновесие, разве не так?
– Так сложилось исторически. Было КБ и мощный завод, который поначалу делал ракеты Королева, а потом и свой потенциал возрос. И были периоды, когда восемьдесят процентов головных частей стояли на ракетах, сделанных у нас.
– Ядерных головных частей?
– Конечно.
– В кресле, в котором сидите вы, раньше сидели Янгель и Уткин. Они за боевые комплексы получали звезды Героев, Ленинские и Государственные премии. И десятилетиями считалось, что КБ «Южное» и «Южмаш» – это боевая ракетная техника, прежде всего – она! И вдруг приоритеты меняются, и награждать вас нужно теперь не за создание ракетных комплексов, а за их эффективное уничтожение… Я, конечно, несколько утрирую ситуацию, но мне хотелось бы понять, как коллектив пережил такой переворот на 180 градусов?
– Это случилось в 91-м году. Я только-только стал Генеральным конструктором, и мы закончили новую ракету, которая называется сегодня СС-25. Эта ракета должна была отправиться на полигон в Плесецк 30 декабря, чтобы в наступающем году начать ее летные испытания. Звоню главкому: «Отправляем?» «Нет, – говорит, – подожди немного… Надо разобраться с ситуацией…» И разбирались с этой «ситуацией» мы три года, не отправляя ракету. С позволения правительства Украины, естественно, я обращался к президенту России. По его распоряжению было собрано совещание. Я доказываю, что России придется потратить на разработку такой машины шесть-восемь миллиардов рублей в тех ценах да и несколько лет. Не следует этого делать, так как Украина будет продолжать работу по созданию и совершенствованию боевых комплексов, мы не отказываемся от этого… И я высказываю точку зрения не только свою, но и правительства Украины. Однако результата на этом совещании не было… Приезжает Ельцин в Плесецк. Я еду туда. Борису Николаевичу показываю макет комплекса (мы его отправили на полигон раньше), доказываю, что не следует останавливать работу, надо продолжать ее вместе – это выгодно России! Ельцин соглашается, говорит, что знает «Южмаш», так как был на нем. Заверяет, что будем решать… Но так ничего и не решили! И тогда с разрешения нашего правительства мы передали образец ракеты в Воткинск, где делается СС-25 в России. Поскольку заказчиком на боевые комплексы выступало Министерство обороны Союза и поскольку Украина объявила себя безъядерным государством, то наши ракеты ей не нужны. А Россия перестала заказывать их Украине… А ведь напрасно! У нас реальный образец моноблочной ракеты, а с разделяющимися головными частями по Договору с Америкой делать нельзя.
