Манипулы триариев не привлекались к службе при трибунах, зато должны были выставлять караулы у палаток кавалеристов, которые стояли с ними по соседству. Особой заботой этих караулов был надзор за лошадьми. Кроме этого, ежедневно одна из манипул находилась при консуле для его охраны. На велитах лежала обязанность выставлять посты на стенах лагеря и у ворот – по десять человек у каждых.
Ночью по лагерю наряду с упомянутыми расставлялся еще целый ряд постов: три при квесторе, по два при легатах и остальных членах военного совета и по одному у каждой манипулы. Дополнительные караулы могли назначаться консулом.
Перед расстановкой ночных постов дежурный трибун через солдата десятого манипула или турмы знакомил командиров подразделений с очередным паролем. Вечером легионеры, которым выпало заступать в первую смену ночной стражи, приходили к дежурному трибуну и получали небольшие деревянные таблички с условными значками, которые относили на пост.
Исполнение караульной службы проверяли всадники. Для этого из состава какой-либо турмы выбирались четыре солдата, по одному на каждую смену стражи. Количество постов и время их обхода устанавливал трибун. Если все проходило нормально и без происшествий, при проверке у часовых отбирались маленькие таблички с условным знаком, которые передавались военному трибуну. Нехватка одной или большего количества табличек означала, что кто-то из часовых спит или отлучился от поста. В этом случае начиналось расследование, и если вину нарушителя дисциплины удавалось подтвердить, то последнего ждало суровое наказание. Его били палками и камнями, отчего тот обычно умирал еще в лагере. Та же участь ждала проверяющего, если выяснялось, что табличка со знаком не была собрана по его вине. В целом такая строгость позволяла вести караульную службу с минимальным количеством нарушений.
Карательная система в римской армии вообще давала возможность поддерживать дисциплину на высочайшем уровне. Наказанию палками подвергался также уличенный в воровстве из лагеря, в трусости (она могла выражаться в намеренной потере оружия в бою или не оставлении поста), в неправомерном приписывании себе подвигов, в мужеложстве и, наконец, за трехкратное повторение одного и того же проступка.
Было предусмотрено наказание и для целых подразделений, выказавших трусость во время боя. Из всех провинившихся солдат по жребию отбирали примерно каждого десятого, которого забивали насмерть палками и камнями, – это называлось децимацией. Остальным в знак позора в качестве довольствия полагался ячменный хлеб вместо пшеничного и запрещалось ночевать в пределах укрепленного лагеря. Также военные трибуны и префекты союзников могли брать в залог, приговаривать к денежным штрафам и порке розгами.
Наряду с наказаниями в римской армии существовала и развитая система поощрений, при этом награждались в первую очередь те солдаты, которые отличились в незначительных и случайных схватках, то есть когда они вовсе не были вынуждены проявлять храбрость и упорно сражаться. Сам консул должен был сказать о них похвальное слово перед общим строем, после чего ранившему неприятельского воина давалось копье, тому, кто убил неприятеля и снял с него доспехи, вручалась чаша, если он служил в пехоте, и конская сбруя, если в кавалерии. Первого взошедшего на стену вражеского города отмечали золотым венком; награждался и тот, кто в битве спас своего товарища, причем спасенный тоже был обязан наградить его венком и чтить как родного отца, к чему его могли судебным решением принудить военные трибуны.
Нельзя не сказать и об особой награде для полководца, одержавшего выдающуюся победу, например, разгромившего крупную армию или завоевавшего страну, при этом должно было быть убито не менее пяти тысяч врагов. Это был триумф – торжественный въезд в город Рим, решение о даровании которого принималось сенатом по просьбе самого полководца. Каждый элемент этой роскошной церемонии был строго определен. Вернувшись из похода, триумфатор, увенчанный лавровым венком, облаченный в пурпурную тунику, расшитую узором из пальмовых листьев, под звуки труб въезжал в Рим на позолоченной колеснице, запряженной четверкой белоснежных лошадей. Все это должно было уподоблять его самому Юпитеру. При этом победитель не должен был зазнаваться – особый раб, державший золотую корону над головой полководца, время от времени шептал ему на ухо: «Оглянись и помни, что ты – человек». Перед ним вели наиболее знатных пленных (особо выделялись цари и вожди побежденных) и несли захваченные трофеи, таким образом, все граждане города могли воочию убедиться в масштабах победы. Следом за полководцем шли его родственники, друзья, клиенты и, конечно, солдаты, которые пели не только хвалебные песни, но и выкрикивали самые скабрезные стишки о своем полководце – каким бы великим он ни был, его слава и гордость не должны были вызывать зависть богов. Характерно, что чем больше было таких насмешек в адрес победителя, тем большими были к нему симпатии как армии, так и народа. Маршрут триумфального шествия проходил от Марсова поля через Триумфальные ворота, Фламиниев цирк, Большой цирк вокруг Палатина и далее по священной улице к храму Юпитера на Капитолии. Там триумфатор приносил в жертву Юпитеру часть добычи, золотую корону и животных – в частности быка. Торжества завершались праздничным пиром, а имя триумфатора заносилось в особый список.
По сравнению с триумфом менее значительной наградой для полководца была овация («малый триумф»). Ею сенат удостаивал, если основания для триумфа признавались недостаточными – например, было убито мало врагов, война велась без полагающегося объявления или противник считался недостойным, наконец, если сам победитель был чем-то не угоден сенату. В этом случае полководец под звуки флейт вступал в город верхом или даже пешком, был одет в окаймленную тогу и увенчан миртовым венком, сопровождали его не собственные воины, а сенаторы, и на Капитолии он приносил в жертву овцу, а не быка.
Наконец, полководец имел право устроить триумф за свой счет, если средств не предоставляло государство. Проходить он должен был вне пределов города, на Альбанской горе, но тоже заносился в официальный список триумфов.
Хотя римская армия времен Пунических войн не могла считаться наемной, за свою службу легионеры получали плату. Она была введена в 406 г. до н. э., когда римляне вели осаду города Вейи, и ко времени Полибия составляла 1200 ассов, или 120 денариев, в год для рядового воина и вдвое больше для центуриона. Из этой суммы вычиталась стоимость поставляемого продовольствия, одежды и оружия. Распределением выплат занимался квестор, заведовавший финансами легиона.
Наряду с официальной платой воины имели и другие источники дохода. Например, центурионы могли за определенное подношение освобождать от наказания или тяжелых работ. Простые солдаты тоже могли рассчитывать на внеочередные подарки по каким-либо особым случаям, например при триумфе своего полководца.
Если после того, как был разбит лагерь, стоянка на одном месте затягивалась, полководец мог использовать оказавшееся в его распоряжении время для сбора продовольствия или для тренировки своих воинов. О том, как проходили эти тренировки, сведений очень немного, хотя нет сомнений, что они были достаточно интенсивными. Из сообщения Полибия известно, что после того, как в 209 г. до н. э. римлянами был захвачен Новый Карфаген, полководец Сципион Африканский ввел для легионеров следующий четырехдневный цикл занятий: в первый день они должны были пробежать в полной выкладке тридцать стадий (примерно шесть километров). Второй день был посвящен уходу за оружием и снаряжением, качество которого проверяли командиры, третий день был отведен для отдыха, а в четвертый совершенствовалась боевая подготовка. Воины сражались, используя деревянные мечи, обтянутые кожей и с защищенным острием, и соответствующим образом притупленные дротики. О том, как легионеры отрабатывали фехтовальные приемы, рассказывает и Флавий Вегеций Ренат, но к его данным следует относиться с определенной осторожностью, учитывая время, в которое жил этот автор – IV–V вв. н. э., то есть его рассказ отделен от эпохи Пунических войн дистанцией более чем в полтысячи лет:
