Испания, 218 г. до н. э
На протяжении большей части Второй Пунической войны испанский театр военных действий сохранял хотя и второстепенное, но тем не менее исключительно важное значение. По сути, господство в Испании означало для каждой из сторон – и для карфагенян, и для римлян – обладание плацдармом для обеспечения своего наступления на вражескую территорию. Во многом именно то, что ни те ни другие на протяжении нескольких лет не могли закрепить здесь своего преимущества, впрямую повлияло на длительнось всей войны.
Как уже говорилось, первый контингент римских войск был отправлен на Иберийский полуостров сразу после того, как Ганнибал переправился через Родан. Проконсул Гней Корнелий Сципион, которому его брат Публий поручил свои войска, вышел с флотом из устья Родана и, следуя вдоль кельтского побережья, подошел к традиционно лояльной римлянам греческой колонии Эмпориям (ныне Ампуриас) на северо-востоке Испании, где была сделана первая высадка. Отсюда римляне продолжили движение на юг, приставая к берегу напротив каждого сколько-нибудь важного иберийского поселения. Гней Корнелий старался действовать преимущественно мирными средствами, восстанавливая старые и заключая новые союзы с местными племенами, осаждая лишь те «города», жители которых отказывались признать его власть. Постепенно за ним утвердилась слава человека справедливого и избегающего необоснованной жестокости, так что вскоре все кельтиберские племена к северу от Ибера (надо полагать, те, что жили вдоль Средиземноморского побережья) заключили с ним союз, причем некоторые – Ливий особо отмечает среди них жителей горной, более удаленной от моря части страны – предоставили ему своих воинов, сформировавших несколько сильных вспомогательных отрядов.
Тем временем карфагенский полководец Ганнон, которому Ганнибал поручил контролировать территорию к северу от Ибера, поспешил навстречу неприятелю, не дожидаясь, пока тот переманит на свою сторону все местное население. Гней Корнелий тоже был всецело за скорейшее сражение, так как предпочитал разгромить врага по частям, чтобы не иметь дела с объединенными силами Ганнона и находившегося к югу от Ибера Гасдрубала. Сражение произошло у города Циссис (у Полибия Кисса) и закончилось достаточно легкой победой римлян. Карфагеняне потеряли шесть тысяч человек убитыми, две тысячи пленными, среди которых было много знатных пунийцев, в частности, сам Ганнон и союзный ему царь илергетов Индибил (у Полибия Гандобал), а кроме того, лагерь, в котором было собрано все имущество воинов, ушедших с Ганнибалом в Италию (Полибий, III, 76, 1–8; Ливий, XXI, 60).
Когда вести о римском вторжении дошли до Гасдрубала, он сразу же повел свои войска навстречу Гнею Сципиону. О мотивах его дальнейших действий сведения источников разноречивы. По словам Ливия, он узнал о поражении Ганнона только после того, как перешел Ибер, по причине чего изменил маршрут и направился к морю (Ливий, XXI, 61, 1); в соответствии же с Полибием, Гасдрубал еще до перехода Ибера был оповещен об итогах битвы при Циссисе и свернул по направлению к побережью, так как узнал о том, что высадившиеся там римские матросы и размещенная на кораблях пехота рассеялись по стране и не ожидают нападения (Полибий, III, 76, 9). Расходятся наши авторы и в оценке численности войск Гасдрубала. По Ливию, вся его армия исчислялась в восемь тысяч человек пехоты и тысячу всадников (Ливий, XXI, 61, 1), в то время как Полибий называет те же самые цифры, определяя силу отряда, который Гасдрубал повел к побережью, а значит, вся его армия была многочисленнее (Полибий, III, 76, 10). Обе версии выглядят вполне правдоподобными, но в данном случае, возможно, более близок к истине Полибий, поскольку рассказ римского историка выставляет Гасдрубала в менее выигрышном свете, а Ливий относился к карфагенянам с явной антипатией. Так или иначе, но (и в этом согласны оба автора), воспользовавшись беспечностью римских матросов и корабельных солдат, Гасдрубал атаковал их у города Тарракона и нанес ощутимые потери, после чего отступил за Ибер (Полибий, III, 76, 10; Ливий, XXI, 61, 2–3). Догнать его Сципион не успел и, наказав нескольких капитанов, ответственных за понесенное поражение, вернулся в Эмпории.
Между тем Гасдрубал, укрепив поселения на своем берегу Ибера, вновь переправился на его северный берег и спровоцировал восстание илергетов, а когда Гней Корнелий Сципион двинулся их усмирять, вновь отошел за реку. Выступление илергетов, а также авсетанов и лацетанов было подавлено, побежденные вынуждены были выдать еще больше заложников и выплатить штрафы. После этого римляне снова встали на зимние квартиры, на этот раз в Тарраконе. Там же базировался и флот (Ливий, XXI, 61, 5–11).
Таким образом, хотя Гнею Корнелию Сципиону не удалось нанести карфагенским войскам в Испании решающее поражение, общий итог кампании 218 г. до н. э. можно было назвать для него удачным. Практически весь Пиренейский полуостров севернее Ибера оказывался в руках римлян, что перекрывало карфагенянам возможность доставки грузов в армию Ганнибала сухопутным путем. Кроме того, было очевидно, что Гней Корнелий не остановится на достигнутом и вся борьба за господство в Испании еще впереди.
Италия, зима 218–17 г. до н. э
Поражение при Требии было для римлян настолько неожиданным, настолько шокирующим, что даже сам Семпроний не хотел верить в реальность всего случившегося и в отчете о битве представил дело так, будто победе римлян помешала бурная погода. Однако вскоре, естественно, до Рима стали доходить и другие новости, а именно, что карфагеняне заняли оставленный римский лагерь, что к ним примкнули кельты, а легионеры покинули поле боя и теперь сосредотачиваются в городах, куда им подвозят продовольствие по морю и Паду, потому что только эти пути не подконтрольны Ганнибалу.
Наконец, когда стали известны подлинные масштабы разгрома, римляне, преодолев охвативший их ужас, стали принимать меры к нормализации положения. Большую роль в этом сыграл все тот же Семпроний, который добрался до Рима, рискуя наткнуться на рыскавшие тут и там отряды пунийской конницы, и провел очередные консульские выборы, победу на которых одержали Гней Сервилий Гемин и Гай Фламиний.
В избрании именно этих людей отразилось сильнейшее обострение внутриполитической борьбы, потрясавшей в это время римское общество. Гней Сервилий считался представителем аристократии, близким к семейству Эмилиев-Клавдиев, и получил свою должность без особых проблем. Иначе обстояло дело с Гаем Фламинием, признанным лидером демократического движения. Именно он в 232 г. до н. э., будучи народным трибуном, провел закон о раздаче земель простым римским гражданам на Галльском поле, который стал главной причиной последней вспышки войны с кельтами Цизальпинской Галлии. Он же, впервые получив консульскую должность в 223 г. до н. э., разгромил инсубров, за что решением народного собрания получил триумф, при этом и консульства, и триумфа ему удалось добиться, несмотря на активное противодействие сената. Особую ненависть аристократии Фламиний заслужил поддержкой «закона Клавдия», запрещавшего сенаторам и их сыновьям владеть кораблями вместимостью свыше трехсот амфор, что закрывало перед ними перспективы в морской торговле. Новое назначение далось ему тоже исключительно благодаря всеобщей поддержке простого народа, наперекор воле сенаторов. Ситуация была такова, что, когда Фламинию предстояло выехать в Плаценцию к доставшейся ему по жребию армии, он всерьез опасался, что сенат постарается всячески задержать его, использовав в качестве предлога толкования ауспиций (птицегаданий) или другие неблагоприятные знамения и практиковавшиеся в подобных случаях поводы. Во избежание этого Гай Фламиний покинул Рим тайно, вызвав новую бурю возмущения среди нобилитета. Было даже решено во что бы то ни стало вернуть его, чтобы заставить исполнить все необходимые ритуалы, но новый консул проигнорировал требования присланных за ним послов и через несколько дней вступил в должность в Аримине.
