Помню город Ростов, там впервые я услышала песню, вдруг зазвучавшую во мне. Это был великолепный сплав стихов и музыки. Песню пела Валентина Левко. Я поняла, что это моя песня, которую я долго искала и неожиданно нашла. И решила её спеть, репетировала долго, надо было создать характер сильный и цельный, стремящийся к любви, характер высокой, гордой, красивой женщины. Очень непросто было найти верную интонацию для ключевых слов:
Если я тебя придумала, —
Стань таким, как я хочу.
Эта песня на долгие годы стала самой любимой для меня.
Звания и почести
Странное у меня было взаимодействие с властью. Народ меня любил, а власть имущие как-то косо поглядывали. Было время, прижимали, «дескать, не так поете, с буржуазным подтекстом, и вообще, какая-то вы не наша, иностранка, и акцент у вас…», и так далее. В лицо редко подобное говорили, но за спиной, сами понимаете. Потом вроде полегче стало. Давали петь, выезжать на гастроли, но не давали мне звания. Тогда их все артисты получали в связи с юбилеями, а мне «заслуженную» дали после фестиваля в Софии, в 1969 году и с «народной» заминка вышла: должна была стать ею к пятидесятилетию, в 1987 году. «Ленконцерт», Союз театральных деятелей, известные композиторы были «за», а компартия сказала: «нет». Культурой тогда в обкоме заведовал Лопатников, он был другом кого-то, кто меня не любил. Он и сделал все, чтобы зарубить присвоение мне звания.
После того как не дали звания к юбилею, было ощущение, что кто-то опрокинул на меня фужер вина, но я думала: «Я сильная, меня люди любят. У меня есть публика» – и получила его опять на следующий год. Мы были на гастролях в Венгрии, в группе наших войск. Заключительный концерт был 12 октября 1988 года для летчиков. Подъезжаем к гарнизону, и я вижу огромный плакат: «Сегодня состоится выступление народной артистки СССР Эдиты Пьехи». Для меня это было как нож в сердце. «Зачем вы написали неправду? – спросила я командира гарнизона. – Я народная артистка РСФСР». – «Да что вы говорите? – возмущается командир. – Вы для нас всех уже давно народная артистка СССР». После концерта был торжественный ужин, на следующий день мы должны были уезжать.
Ночью после концерта мне приснился сон: демонстрация, транспаранты. Наверное, меня впечатлила та большая афиша с «народной артисткой СССР». Вдруг стук в дверь. Открываю дверь, в коридоре собрались все музыканты. «Мы ведь вроде вечером уезжаем?» – спрашиваю их, ничего не понимая, спросонья. «Эдита Станиславовна, случилось такое, что невозможно было вас не разбудить», – говорят они. «Что, что случилось?» – «Можно зайти?» – «Заходите». Они зашли, но что-то держат позади себя. Мой звукорежиссер говорит: «Эдита Станиславовна, сегодня утром по радио передали, что вам присвоено звание «Народная артистка СССР». – «Вы что, шутите?» – спрашиваю. «Нет. Летчики вчера не шутили». Потом ехали в поезде, и на каждой станции приходил военный: «Поздравляем Пьеху со званием». Такой праздник был.
Еще больше я ощутила, что меня любят, когда приехали в Ленинград. На перроне меня встречала целая демонстрация, все поздравляли. Вскоре меня вызвали в обком. Я испугалась: вдруг будут отменять звание? Но вместо Лопатникова меня встретил Дегтярев. «У меня к вам серьезный разговор», – начал он осторожно. «Что, звание будете отнимать?» – спросила я. «Почему вы так думаете?» – «Так мне его дали через год». – «Правильно. Только скажите правду: это вы организовали письма в обком партии?» – «Какие письма?» – удивилась я. И он показал мне на мешки писем: «Вот эти. Со всей страны нам писали, чтобы вам дали звание».
И тут я вспомнила, как год назад, в мой день рождения, 31 июля 1987 года на концерте, когда люди узнали, что мне не дали звания, на сцену поднялась моя давняя почитательница из Житомира, Валентина Чмут, и сказала: «Именем советского народа мы присваиваем вам звание народной артистки СССР», – и прочла стихотворение:
Сегодня вам и розы и сердца,
Людей и знаменитых и великих,
А мне сказать досталось от лица
Вот этих, безымянных и столиких.
Что, заполняя залы, тридцать лет
Текут к Вам немелеющей рекою,
Чтоб прикоснуться к Вашей красоте
И нежности и сердцем и рукою.
И в этот день, и в этот светлый час,
Из кабинетов, от станков и пашен,
Пришли поздравить добрым словом Вас
Мы, зрители и слушатели Ваши.
И если б можно званье учредить
Народного артиста всего мира,
Мы б в этом списке номером один
Внесли бы имя нашего кумира.
Примите же нижайший наш поклон!
Успехов Вам, здоровья, счастья просто —
Эдита Пьеха – вечный эталон
Изящества, красы и благородства!
Прошло почти полтора года, и я получила это звание благодаря письмам, которыми завалили обком. А Лопатникова, кстати, сняли. Не буду скрывать, первое время я переживала, что мне не дают звания. Но я живу среди русских людей, знаю их сердца, мысли, знаю, какие песни хотят от меня услышать. Я не позволяю продавать билеты на мои концерты дороже, потому что не хочу потерять свою публику. Когда зрители дарят мне цветы, я считаю, что это самый дорогой гонорар, потому что каждый лепесток не переводится ни на одну валюту. Горжусь званием народной артистки, знаю, что получила его заслуженно.
Да, я никогда не была любимицей партийных боссов, а за что им было меня любить? Я эстрадная певица, никогда верноподданных речей не произносила. Каждый день соприкасалась с человеческими проблемами, потому что люди часто приходят за кулисы, рассказывают, пишут. Конечно, я не президент и не получаю тысяч писем в день, но на каждое стараюсь ответить, потому что это тоже культура. Вот потому народ меня и отстоял: письма посыпались в обком в таком количестве, что аппаратчикам некуда было деваться.
Мой зритель
И все равно, звания званиями, а для меня самое важное мой зритель. Вспомнилась история с народной певицей Лидией Андреевной Руслановой. Раньше был такой театр массовых представлений, его возглавлял Илья Яковлевич Рахлин, создатель Ленинградского мюзик-холла. Он делал на стадионах сборные концерты с популярными артистами. В одном таком концерте мы с «Дружбой» принимали участие. Всех актеров вывозили на стадион – кого на лошади, кого в карете, кого на машине. Начиналось представление с Ленина, он выезжал на броневике.
После своего номера я была в обычной комнате, грим-уборных тогда не было. Рядом сидела женщина с косами, в красивом народном костюме, но я не знала её. «Я Лидия Русланова, – сказала она. – Мне понравилось твое выступление. Ты молодец. Выступала для простых людей, а как хорошо они тебя принимали». – «Так у меня уже пластинка есть», – решила я похвастаться. «Представляешь, у меня не было пластинок, – ответила она. – Я выступала и для богатых, и для бедных. Для богатых в простой одежде, а для бедных в самой роскошной, вот как сегодня».
В парижском зале «Олимпия» мне сказали почти тоже самое: «В зале богатые люди. Вы должны быть скромно одеты». Представляете, какое совпадение – простая русская певица знала, в каком наряде нужно выйти к публике. Она мне рассказала историю, как пела после Победы на ступенях рейхстага и какой-то солдат подарил ей ветку сирени. Прошли годы, и на её концерте в Горьком или Смоленске на сцену вышел пожилой человек с букетом сирени и сказал, как в 1945 году подарил ей ветку сирени в Берлине. Я попросила поэта Соломона Фогельсона написать стихи об этом. Красивая получилась песня, но я её мало пела, сейчас, наверное, уже никто и не помнит её.
