– А что было бы? – с любопытством спросил он.
– Не знаю... Но все было бы по-другому. – Она сняла босоножки, зашлепала босыми ногами по мелководью. – Совсем теплая...
– Вот видишь, я тебе в очередной раз пригодился! – с удовлетворением произнес Герман. – Я для тебя полезный.
– Какую ты ерунду говоришь! – засмеялась она. – Впрочем, я не права. Ты настоящий друг.
– Только друг – и все?
– А разве этого мало? – пожала она плечами. – Искупаться бы... Знаешь, еще с древности люди приписывали воде божественный характер. Индусы чтили Ганг, египтяне – Нил, германцы – Рейн, для славян был свят Дунай...
– Москва-река – для москвичей, – продолжил с усмешкой ее спутник. – Здесь никого нет – правда, вполне можно искупаться.
– Ты думаешь? – она оглянулась. – Это было бы здорово, потому что у меня нет с собой купальника. Кстати, со временем вода из средства достижения чистоты тела сделалась символом внутреннего очищения души. Священные омовения предписывались Зороастром, Магометом и Моисеем. А христианство удержало символическое значение воды вместе с таинством крещения...
– Откуда ты все это знаешь?
– Дед когда-то рассказывал...
– Тогда представим, что нам надо очистить свои души! – с воодушевлением предложил Герман. – Ты будешь здесь, а я отойду чуть дальше, за березу.
– Какие мы стеснительные! – засмеялась она. – Ладно, иди за свою березу...
Она скинула одежду и медленно вошла в воду. Мелкие рыбешки сновали вокруг ног. У берега было прохладно, а чуть дальше течение оказалось теплым. Она поплыла, потом увидела, что ее догоняет Герман.
– А ты шустрая! – крикнул он. – Ну ничего, мы тоже умеем!
Они плавали наперегонки, кричали, брызгались, ныряли – совсем как дети. Вокруг не было ни души.
– Сегодня последний день, – вдруг очень серьезно произнес Герман.
– Что?
– Я говорю, сегодня последний день, когда можно купаться, потому что завтра – второе августа.
– Ну и что – второе августа? – удивилась она.
– Эх ты, знаток древних обрядов... Второе августа – Ильин день.
– О господи... – Валя хлебнула воды и закашлялась. – Правда, я забыла. Именины моего мужа.
– Будешь его поздравлять? – встревожился Герман.
– Вот еще! – Она вылезла на берег, завернулась в свое платье.
Герман встал рядом положил руки ей на плечи, спросил заботливо:
– Холодно?
– Нет.
– Неправда...
Он обнял ее, прижал к себе.
– Что ты делаешь?
– Ничего...
– Неправда...
Он запрокинул ее голову и поцеловал.
«Мне все равно, – с ужасом и восторгом подумала она. – Пусть целует!»
Потом они опять гнали по шоссе неизвестно куда, и Валя требовала, чтобы он ехал еще быстрее. Герман ругался и смеялся, но не мог ее ослушаться, хоть понемножку, но прибавлял скорость, пока на одном из поворотов машина не подпрыгнула – дорога на этом участке была разбитой – и не вильнула в сторону. Нырнула носом в кювет и остановилась. Валю с Германом здорово тряхнуло. Выскочила подушка безопасности, а из-под смятого капота повалил дым.
– Ты жива? – не сразу, придушенным голосом спросил Герман.
– Не знаю, – шепотом ответила она. – У меня голова чуть не оторвалась. Знаешь, если бы мы не пристегнулись...
– И если бы ты не требовала прибавить скорость...
– А зачем ты меня слушался? – возмутилась она.
Они вылезли из машины и огляделись. С одной стороны сплошной стеной стоял лес, и солнце медленно садилось за него. Длинные тени лежали на разбитой проселочной дороге.
– Настоящее приключение... – озадаченно пробормотала Валя.
Герман посмотрел на нее и вдруг неудержимо начал хохотать...
– Чему ты смеешься? – обиделась она.
– У тебя... у тебя в волосах запутались водоросли!
На их счастье, недалеко оказался какой-то пансионат – они сняли там номер, а к машине отправили местного механика, который нашелся тоже довольно быстро.
– Снял бы два номера, что ли... – с досадой произнесла Валя, оглядывая предоставленные им апартаменты. – Что же, мы тут на одной кровати будем спать?
– Валентина, сейчас сезон отпусков, это был единственный номер – нам повезло, что хоть он остался.
– Да уж, приключение... Где тут душ?
...В открытой форточке плыла луна. Где-то вдали, в лесу, тоскливо кричала ночная птица.
– Я не вижу тебя... – прошептал он.
– Можешь включить свет...
Вспыхнул ночник на тумбочке, и при тусклом свете они посмотрели друг другу в глаза.
– Ты... – они одновременно протянули друг другу руки.
Мотылек забился у лампы.
– Я тебе давно хотел сказать...
– Что?
– Что ты мне нравишься... Еще тогда, зимой.
– Тогда бы я не захотела тебя слушать, – пробормотала она и кончиками пальцев провела по его плечу.
– А сейчас?
– Сейчас – да...
Он поцеловал ее – нежно, бережно, прижал к себе и едва слышно прерывисто вздохнул. Так переводят дыхание люди, которые наконец добились того, к чему долго стремились.
«Светлые волосы, светлые глаза, юношеская фигура... Он похож на него. У меня склонность к определенному типу мужчин. Да, он как Ванечка – те же нежные прикосновения. Я закрою глаза и представлю, что это Ванечка сейчас рядом со мной...»
Она застонала и вцепилась в его плечи. Ванечка... Иллюзия была настолько полной, что Валя почти поверила в то, что хотела себе представить. Не открывая глаз, она ласкала его, ладонями скользила по коже, губами искала его лицо.
«Ванечка, что же ты сделал со мной? Ты опять оставил меня – одну, посреди бесконечной пустыни. Оставил умирать. Но я не хочу... Боже, как жарко! Будь ты проклят...»
Огненная волна грозилась накрыть ее с головой. В последний момент она испуганно открыла глаза и увидела рядом с собой Германа Коваленко.
– Ты?.. – удивленно пробормотала она.
– Ну да, я... – засмеялся он, отводя волосы от ее лица. – А ты думала – кто?
– Ничего я не думала... – Она тоже засмеялась и больше уже не закрывала глаз. – Мне хорошо с тобой. Это был замечательный день.
– И ночь, – добавил Герман.
– Ночь еще не закончилась.
– Люби меня, – вдруг попросил он. – Если бы ты знала, как долго я ждал этого...
