К несчастью, бак автомобиля опустел, так что для доставки приказа Араделю требовался более заурядный способ передвижения. Мараси разыскала лакея и велела вызвать карету.
Однако осунувшийся слуга лишь затряс головой:
– Придется подождать несколько минут, мисс, пока я разыщу вам экипаж. Чиновники забронировали половину карет в городе, чтобы те развозили их письма, и вы ведь знаете, какая сегодня ночь… – Он многозначительно посмотрел в сторону распахнутой двери.
Свет фонарей на крыльце едва проникал сквозь туман. Тот клубился и плясал, но казался каким-то робким. Миниатюрные язычки забирались в вестибюль и почти сразу исчезали, точно пар над плитой.
– Я подожду, – сказала Мараси. – Спасибо.
Ее ответ как будто порадовал лакея: возможно, остальные не проявили подобного понимания. Лакея кто-то позвал, а Мараси немного постояла в дверном проеме, глядя в туман. Оранжевая дымка над городом означала, что горели огни. И хорошо, если это яркое свечение окажется всего лишь совокупностью фонарей и факелов, а не полыхающими зданиями.
Пока Мараси глядела на улицу, ее посетила некая идея, которую было трудно сформулировать. Покачав головой, Мараси вернулась в особняк, собираясь найти Уэйна и спросить, что он думает о недавних событиях. В большой гостиной рядом с вестибюлем усталый слуга драил деревянный пол. Оказывается, пятна крови очень тяжело отчищать. Вдоль стены лежал аккуратно свернутый ковер – на выброс.
До гостиной Мараси так и не дошла – вместо этого она спустилась по лестнице к тайной комнате.
«Город на грани взрыва. Такое уже случалось».
В убежище губернатора было тихо и пахло мылом – здесь тоже недавно отмывали кровь. Множество книг и мягкое освещение, которое давали лампы, затененные красно-оранжевыми абажурами, создавали атмосферу спокойного пристанища ученого. Мараси обошла комнату, отметив на одной полке полное собрание Слов Основания. Книги в кожаных переплетах выглядели нетронутыми. Мараси вытащила первый том. Так и есть, страницы даже не разрезаны. Значит, никто не читал.
Давным-давно Выживший толкнул город на грань разрушения, а потом перенаправил эту ярость, превратив в восстание, которое покончило с тысячелетним диктаторством. О тех днях знал каждый школьник, но Мараси читала детальные отчеты, в том числе о ночи, когда все достигло критической точки, и поэтому прекрасно понимала, насколько та далекая ночь была похожа на сегодняшнюю.
Только вместо Выжившего в Эленделе сейчас действовала психопатка-убийца.
«Она точно все делает намеренно, – думала Мараси, шагая по комнате. – Пытается воспроизвести ту ночь, когда пал Вседержитель. Народ на грани бунта. Благородные дома грызут друг другу глотки. И вот теперь…»
Теперь – речь. Губернатор выступит перед толпой, а толпа почувствует сходство, пусть и не поймет, что именно происходит. Им всем с детства рассказывали о той ночи. Они к нему прислушаются, и он покажется им подобием Последнего Императора, который выступил с речью давным-давно, в ночь смерти Вседержителя. Последний Император пришел к власти благодаря искренним словам, которые произнес тогда.
Только вот губернатор Иннейт и рядом не стоял с Элендом Венчером.
Мараси вдруг замерла и попятилась. Она расхаживала вдоль встроенных книжных шкафов, особо не всматриваясь, и все же этого хватило, чтобы заметить нечто странное. У трех томов на длинной полке с нетронутыми фолиантами были в нижней части замяты корешки. Что такого особенного именно в этих трех из семитомного собрания сухих политических трактатов, написанных давным-давно Советником Богов?
Мараси взяла один, пролистала и не нашла ничего интересного. Возможно, губернатор Иннейт недавно что-то изучал. Но… почему потрепанными оказались только третий, четвертый и пятый тома? Она взяла другую книгу, открыла – и все сразу встало на свои места. В книге была вырезана дыра – устроен тайник, – в которой лежал ключ. Иннейт не читал старые эссе Бриза – губернатор просто забыл, в каком из томов спрятан ключ.
Держа находку в руках, Мараси оглянулась на стол посреди убежища. Посмеет ли она?..
«Конечно посмею», – подумала констебль Колмс и быстро пересекла комнату – аж юбки взметнулись.
Ее официальные полномочия, плюс озабоченность Араделя по поводу губернатора давали правовые основания для быстрого обыска. Она не хуже других разбиралась в законе.
Еще Мараси знала, что закон толкуют городские судьи, большинство из которых были благородного происхождения, а потому не проявили бы мягкости к тому, кто шпионит за губернатором. Вот почему ее пальцы дрожали, когда она попыталась открыть ящик стола. Ключ не подошел. Помедлив, Мараси отогнула ковер – как сделал губернатор у себя в кабинете, доставая печать.
И действительно, под ковром оказался сейф. Мараси повернула ключ в замке – раздался послушный щелчок. Открыла сейф и окинула быстрым взглядом содержимое.
Пистолет.
Сигары. Марку она не узнала.
Стопка банкнот, перевязанная шнурком. Глаза Мараси чуть расширились – хватит на покупку дома. Однако она продолжила поиски.
Связка писем. Их Мараси выложила на стол, ожидая обнаружить детали тайного романа или чего-то в этом духе. Бегло просмотрела, потом вчиталась – и рухнула в кресло рядом со столом, прижимая пальцы к губам.
Письма и впрямь подробно описывали связь – точнее, связи. Это была частная корреспонденция с главами Домов по всему городу. Невзирая на изобилие эвфемизмов и иносказаний, она явно свидетельствовала о коррупции.
Похолодев, Мараси одно за другим просматривала письма. Смысл использованных формулировок был расплывчатым. «Мы согласны, что будут предоставлены некоторые дополнительные любезности» или «Это приемлемые условия, которые соответствуют нашему предыдущему соглашению». Но на каждом письме стояла дата, и в уме Мараси быстро соединила их с заметками, оставшимися в участке. Вот оно, доказательство.
Она просмотрела еще несколько писем. Да, они соответствовали ее собственному статистическому анализу. Мараси держала в руках обещания Иннейта об оказании политических услуг в обмен на взятки.
С учетом обтекаемых формулировок, она, конечно, не застигла губернатора с дымящимся пистолетом, но на его руках точно имелись следы пороха. И даже лучше – чтобы не забыть об особо важных моментах, к большинству писем Иннейт оставил пометки. Вот, к примеру, письмо, которое, скорее всего, обеспечивало продвижение Иннейтом более высоких тарифов на экспортируемую в Элендель улучшенную сталь в обмен на выгодную сделку по приобретению земли, совершенную одним из его родственников. Еще в одном – относительно новом письме – говорилось о должности судьи. А ведь недавно, когда появилась вакансия, Иннейт избрал для нее приспешника Хэммондесов.
Что-то подобное Мараси подозревала, но испытала потрясение, когда предмет поисков оказался у нее перед глазами, написанный черным по белому. Она перебрала стопку. Никаких писем от Лекалей, главных противников губернатора. Ни одного письма от Ваксиллиума – что Мараси отметила с облегчением; и даже ни малейшего намека на переписку с Эдварном Ладрианом, дядей Ваксиллиума.
