Батюшки светы! Озеро Рица с пристанями, катерами и охотничьими хоромами!..
В одном корпусе нас и устроили на ночь. Ну и сказали, что после концерта и здесь будет дастархан (застолье).
Расселись в столовой егеря, повара, горничные, уборщицы, сторожа, электрики, техники и мотористы, и мы опять показались во всей своей красе.
И тут шеф понял, что вот он – его запланированный очередной звёздный час!
К концу застолья – под занавес, он выдернул из портфеля ослепительные лакированные штиблеты и потребовал освободить стол от объедков. Мы под пьяную лавочку быстро это исполнили и, взлетев одним прыжком на стол, Эстрин дал такую чечётку, что все ахнули.
Я-то знал, на что он способен, потому что именно чечётка и привела его в своё время в дурдом…
Потом все плавали под луной по озеру на лодках, орали песни и осанну шефу, и он гордо купался в алкогольно зашкаливших лучах славы и почитания. Не зря, ох, не зря в начале дастархана ему преподнесли баранью голову, что считалось у казахов высшей степенью уважения…
Репка
Какое-то время после поездки было тихо и стабильно.
Проблема любой самодеятельности – посещаемость и наполняемость. Поэтому опять я бегал, но уже по домам и школам и как миссионер вешал лапшу про лучший из лучших путей в сегодняшнее – правильное, а завтра – в гарантированное.
– Только через пение душа просветляется и, в конце концов, устремляется в рай, – врал я. – Те, которые в церквях поют, уже одной ногой там!
– Так вы что, в церковный хор набираете? Тогда вам только мальчики нужны! – говорили некоторые продвинутые учителя и смеялись.
Но мне было не до смеха. Мы ставили мини-оперу «Репка», а певцов не хватало. Новых-то я с грехом пополам набрал, а вот старые, уже обученные кадры, выросли и начали потихоньку отчаливать.
Одну, самую голосистую пятнадцатилетнюю претендентку на роль «бабки» я просто караулил у дома. А когда застал, то она вышла в халатике и, томно поводя своими невероятно обещающими глазищами, проворковала:
– Что ж вы стоите? Входите в дом! Никого нет! Я одна до самого вечера…
А тут ещё мой приятель, Алька Серкебаев – студент консерватории и наш аккомпаниатор завёл роман с "внучкой".
Я призывал к его совести, стращал уголовной ответственностью за растление несовершеннолетних и «удовольствиями» за такую статью в местах не столь отдалённых, но тщетно!
Он мне цитировал эту скотину Набокова и бацал канкан из оперетты Жака Оффенбаха "Орфей в аду".
На репетициях Гринкевич тоже запузыривал такие этюды для "творческого раскрепощения", что мне было не по себе… И хотя я и числился художественным руководителем, но со мной он не считался. По сравнению с авторитетом этого пузатого монстра я был – козявка.
А тут ещё он приволок «Наталку-Полтавку» и ввел меня на какую-то роль. Днём я бегал с «Репкой», а вечерами мучился над украинской мовой.
Наконец с грехом пополам «Репка» была свёрстана.
Из оперного привезли подходящую декорацию и реквизит и вот – премьера!
Ну, и как всегда в самодеятельности – кадровый цейтнот. У подростка, играющего деда, разыгралась фолликулярная ангина.
А в самодеятельности, какой может быть второй состав? Первый не надыбаешь!..
Батюшки мои!
Учителя уже вводят в зал целые классы, родители рассаживаются, а за сценой – ужас!
– Играй ты! – кричит Гринкевич. – Ты тощий! Сойдёшь за подростка!
– Да я же не учил ничего! – сопротивляюсь я.
– А что там учить! – орёт пузан. – "Здравствуй репка крепкая! Вылезай из грядки!".
– Ты что – одурел? – тыкаю я от волнения. – Там же текста куча! И песен тоже!..
– Херня! – орёт Гринкевич. – Нас с тобой всех с работы повыгоняют! Председатель облсофпрофа в зале сидит! Из газет журналисты! Играй! Я буду суфлировать!
И тут «Бабка» в балахоне с чужого плеча подходит.
– У меня живот болит, – говорит она. – Резинка давит.
– Шо? Какая резинка? – не может ничего понять Гринкевич.
– Ну, которая юбку держит, – говорит «бабка». – Слишком затянули её.
– Ты что, – маленькая? – орёт Гринкевич. – Нянчится уже пора, а она – резинка!..
– Ох, Николай Николаевич, какой вы грубый, – кокетливо мурлычит «Бабка» и уходит.
– Э-э! Ты куда? – испуганно говорит Гринкевич.
– К костюмерше, – успокаивает его красотка.
– Ты, недолго там, смотри, – сдерживаясь, мягко говорит Гринкевич и с налитыми кровью глазами поворачивается ко мне.
Но я уже напяливаю парик…
Грянула музыка, занавес открылся, и началось… Если припевки я всё-таки знал, то текст – через пень колоду. Зигзагами я всё время кружил у кулис и только на соло выбегал к авансцене. Зритель же, как всегда думал, что так и надо и лишь после спектакля одна педагогиня сказала, что у деда видимо не всё в порядке с мочевым пузырём.
– Режиссёрская задумка! Проблемы возраста! – многозначительно объяснил Гринкевич и благодарно прижал меня к своему необъятному животу.
Великий реформатор
Ещё несколько раз мы ставили для детей «Репку» и уже каждый раз деда играл я. После ангины у «штатного» деда началась ломка голоса, и он автоматически выпал из актива.
Зато с Гринкевичем мы сдружились. Ну, это как всегда – общая беда сближает крепче, чем радость!
И вовремя!
Шефская поездка снова разрушила в Эстрине хрупкую грань между реальностью и претензиями на гениальность. А, может быть, и не было никакой грани. Был сумасшедший и остался сумасшедшим!
Но я держал слово!
Про дурдом – ни звука!
И если окружающие начали замечать, что директор съезжает с катушек, то моей доли в этом не было.
Первым заметил что-то неладное Гринкевич.
– Что-то зачастил завком к нам, – сказал он мне как-то на репетиции «Наталки-Полтавки». – Закрываются они с Эстриным в кабинете и что-то нехорошее там высиживают.
И только он сказал это, как "В темницу входит царь. Стороны той государь".
– Ну, – говорит Бахтубаев. – Что-то артистов из заводских у вас – раз-два и обчёлся. Пора прикрывать лавочку. Люди работают, работают, а их денежки вылетают на ветер. Да и ваш детсад тоже будем ликвидировать. За год какую-то жалкую «Репку» выпустили, а потратили уйму денег. Такие расходы завод сегодня не может позволить. И я как завком полностью согласен с вашим уважаемым директором в вопросах реорганизации клубной работы. Пора переходить на самоокупаемость. Вот он пригласил заслуженную артистку казахконцерта Маргариту Ли, и она со своим молодым коллективом уже третью программу выдаёт. И никаких расходов! Статья вот в прессе хвалебная про их театр поэзии есть. Завтра в девять часов чтобы все были в облсофпросе (областной совет профессиональных союзов)!
