– Костя! – одернула недовольно мужа Елена, лениво потягиваясь, словно кошка. – Труд у меня вовсе не непосильный. И потом – мы же вдвоем все это покупали, фифти-фифти, так сказать…
– Станцуем? – вдруг предложил хозяин, уже ошалевший от выпитого, и включил музыкальный центр. – Ларочка, прошу…
Лара не любила ломаться – это было не в ее характере, да и потанцевать она была не прочь. Взяв протянутую Костиком руку, она легко встала, улыбнулась мужу – дескать, не возражай, милый, раз просят, отказать не могу – и под бурную латиноамериканскую мелодию стала танцевать. Игорь и не думал возражать – ответил жене улыбкой и даже принялся хлопать в такт музыке. Ему и в голову не пришло, что Елену тоже можно пригласить, – она так основательно и уютно сидела в своем кресле, что, казалось, никакая сила ее оттуда не выманит.
Костик больше дурачился, чем танцевал. От природы он был неуклюж да и великоват. И, видимо, с давних пор в нем сидела боязнь нечаянно уронить что-нибудь или сломать, поэтому он просто топтался и припрыгивал на одном месте, как медведь в цирке. Но с его лица не сходила блаженная и веселая улыбка – он был сейчас, вопреки всем своим теориям, воплощением счастья. Рядом с ним Лара не казалась такой уж высокой. Зато она танцевала по-настоящему, ее грация и легкость контрастировали с неуклюжими движениями партнера.
Она была так проста и мила, что Игорь не мог не восхититься ею – и продолжал самозабвенно хлопать в ладоши. Черный шелк расклешенных книзу брюк крутился вокруг тонких и сильных Лариных лодыжек, спина была пряма, как у балерины, черные блестящие волосы острыми углами обрамляли щеки – Лара была похожа на ласточку, стремительная и очень женственная, ею нельзя было не любоваться. Вероятно, Костик, топчась перед ней, ощущал то же самое – выражение безудержного счастья на его лице усилилось и стало граничить с идиотизмом. Игорь засмеялся, встретился глазами с Еленой и указал на танцующую парочку – мол, славно они пляшут! – и Елена кивнула ему в ответ.
Елена была милой девушкой, и от нее тоже, наверное, можно было потерять голову. Очень невысокая, что называется деликатным словом – миниатюрная, тонкокостная, статью своей скорее напоминающая подростка, с тонкими, необыкновенно длинными пальцами, узким личиком и остреньким, чуть горбатым носиком, который придавал ее облику особую пикантность. Волосы у нее светлые, негустые, но очень пушистые, она забирала их в смешной пучок. Но самыми замечательными у нее были глаза – большие, ярко-голубые, обрамленные длинными, тоже очень пушистыми светлыми ресницами. Да, безусловно, было в ней что-то особенное. Она, по выражению одной писательницы, была как подернутый нежнейшей плесенью сыр «камамбер» – со своим специфическим кругом любителей. Но на фоне ослепительной Лары Елена выглядела просто серой мышкой, тем более что в этот вечер облачилась в какой-то бесформенный трикотажный костюм серо-голубого цвета.
Игорь только скользнул по соседке рассеянно-доброжелательным взглядом и продолжил любоваться Ларой.
Мелодия закончилась. Костик с чувством чмокнул у Лары ручку и принялся раскупоривать новую бутылку – настроение у всех было необыкновенно приподнятое, разговор то и дело перебивался смехом. Костик вдруг начал вспоминать анекдоты и долго не мог остановиться.
Они разошлись только поздним вечером. Лара едва держалась на ногах от смеха и от выпитого – она не была пьяна, но хмель бродил у нее в крови, все происходящее казалось ей немного нереальным.
– Как замечательно, – пробормотала она, вернувшись в свою квартиру и бесцельно бродя по комнатам. Спать ей не хотелось, а начинать какое-то дело столь поздно было бессмысленно. – Как все замечательно. Гарик, я тоже хочу авторский диван!
Игорь в это время курил на балконе, прохладный бодрящий воздух щекотал ему лицо.
– Как тебе Константин? – крикнул он в сторону комнаты.
– Н-ничего, н-ничего…
– Он классный парень, – уверенно произнес Игорь и тут же расхохотался, вспомнив что-то. – Классный, но такой дурной иногда!
– Правда, очень забавный, – послушно согласилась Лара, выходя на балкон. – Тебе не холодно? А Елена вызывает у меня какую-то смутную антипатию.
– Ну… она человек творческий, ее трудно понять, – великодушно сказал Игорь. – Может быть, когда-нибудь потом…
– Творческий? – Лара скептически передернула плечами. – Нет, все-таки здесь холодно… Ты видел ее творчество?
– Ты имеешь в виду тот рисунок? Но это лишь набросок, по нему трудно судить!
– Кошмар!
– А как же Пикассо, Матисс? Мы можем не понимать…
– Кошмар! – упрямо возразила Лара. – Это даже не искусство. На заборах и то лучше рисуют.
– Ты знаешь, а я что-то такое увидел в ее рисунке, и мне показалось… – задумчиво начал Игорь, но жена не дала ему договорить – сгребла его в охапку, поцеловала в губы. – Какие горькие сигареты! – воскликнула Лара. – Мне холодно, я не могу тут стоять! – И она убежала обратно в комнату.
Игорь еще долго оставался на балконе в полной темноте. Едва слышно, перестукивая колесами, мчалась где-то вдали электричка, горели внизу фонари, лес напротив стоял черной стеной. Было хорошо и почему-то жутко – Игорь в первый раз прочувствовал, что такое окраина, и, хотя до Москвы всего двадцать минут езды, ему показалось, что он очутился на другом конце света.
…Нарисованные углем линии скручивались в спираль, уводили куда-то на глубину – это было похоже на стремительное падение в бездну, у которой нет дна. Какой-то виртуальный лабиринт, из которого уже не выбраться, потому что компьютер стал сильнее человеческого разума и полностью поглотил его. Страшный сон человек инстинктивно забывает, проснувшись, ибо срабатывает чувство самосохранения, но Елене удалось поймать зыбкий миг между сном и реальностью и запечатлеть его на бумаге…
Пепел медленно подобрался к фильтру и упал на пол, но Игорь этого не заметил, продолжая смотреть в темноту, которая засасывала его. Ему было хорошо и страшно одновременно, алкоголь еще продолжал действовать. «Да, Костя классный мужик, и надо сходить на выставку этой, как ее…» Обрывки мыслей путались и тоже завивались в спираль.
– Гарик! – позвала Лара.
Он вздрогнул, очнулся, выбросил дотлевшую сигарету.
– Ты удивительная женщина, – сказал он жене, ложась в постель рядом с ней. – Мы с тобой вместе столько лет, а ты не только мне не надоела…
– Спасибо, милый.
– …А даже как будто стала еще желаннее, еще интереснее. Я тебя люблю.
– И я тебя! – засмеялась Лара.
После, засыпая, он подумал о том, как странно все получается: обычно в нашем разобщенном мире все вечно куда-то торопятся, а соседи частенько друг про друга ничего не знают, даже если двадцать лет живут через стенку, на одной лестничной площадке, но они вот сразу познакомились с Еленой и Костиком. И не просто познакомились, а даже как будто подружились. «Наверное, это оттого, что мы подходим по возрасту, да и интересы у нас сейчас общие, как у всех новоселов. А кто были нашими соседями на старой квартире? Какая-то старуха с мопсом, она даже не здоровалась с нами никогда, ее вечно пьяный сын, лысый бессмысленный дядька. С ним и поговорить-то было не о чем, он только вечно десятки «стрелял», кстати, так и не отдал ни одной…».
