…Дьявол, подумал Тиберий. Да, именно так он тогда и подумал: дьявол.
Что за предрассудки?..
— Вы можете мне что–то предложить?
— Да.
Так все и решилось.
— …Не очень много. Просто способности уникального тактика. Когда вы ведете бой, вам надо маневрировать кораблем в пространстве, пусть даже просто в трехмерном… да и сам корабль — это сложная система, не мне вам объяснять… И одновременно надо видеть древо вариантов — а оно уж точно многомерно. Человек не может так мыслить. Наш мозг формировался у наших предков, которые прыгали с дерева на дерево. Три измерения. Всего лишь. Чтобы вести операции в современной войне, нужно намного больше. Лично я считаю, что некоторые недоработки природы здесь не грех и исправить.
— Будете вскрывать мне голову? — Тиберию удалось произнести это почти весело.
Торвальдсен улыбнулся.
— Не будем. У вас неправильные представления о современных методиках. Вообще, все не так страшно… хотя и не сказать, что не страшно вовсе. Не буду ничего скрывать. Образ жизни, например, у вас после этого прежним не останется… Конечно, я открою вам все, что смогу, до того, как нужно будет решить окончательно… тут все честно… Только вот… Вам не кажется, что вы уже согласны?
Итак, ему предстояло стать ментатом.
Слово это Тиберий знал. Его придумал какой–то классик еще земной художественной литературы, совершенно не имевший в виду, что обозначаемое этим словом явление существует в реальности; точно так же гениальный Чапек придумал когда–то слово «робот». Ментатом назывался человек, у которого в результате некой искусственной обработки резко повысились логические и ассоциативные способности. Попросту говоря — человек с патологическим интеллектом.
— Нет, череп мы вам вскрывать не будем, — повторил с улыбкой доктор Себастьян. Доктор был быстр в движениях, кареглаз, обаятелен, и было ему лет тридцать. — Понимаете, в чем дело: в нашем мозге есть зоны, обеспечивающие самые разные функции. Есть зрительные зоны, есть тактильные, есть интегративные… слуховые, обонятельные — много всего. Есть двигательные зоны, между прочим, это тоже очень важно… Да вот, посмотрите, — доктор повел рукой в сторону распростертой на огромном экране светящейся карты. — Разумеется, все эти многочисленные участки связаны между собой. Мозг — это вообще единое целое. Но! Связи бывают разные. Одно дело, когда две зоны связаны напрямую. Другое — когда только через цепочку из промежуточных нейронов, захватывающую совсем другие сектора, с другими функциями… а то вообще и через подкорку… Так вот, когда у нас появляется возможность устроить между интересными нам зонами «короткое замыкание» — мышление резко ускоряется. «Коротким замыканием» я называю передачу сигнала как раз напрямую, через один нейрон… да. Конечно, такие нейроны надо вырастить — и вот это мы научились делать. Вы же знаете, что нервные клетки не делятся? Так вот, оказывается, что заставить их делиться все–таки можно. Есть способы. Если направить на клетку очень узкий пучок излучения с определенными характеристиками… тут надо подбирать и частоту, и амплитуду, и еще использовать специальную установку, чтобы попасть в мишень — очень тонкая работа… Но, в общем, мы можем таким способом не только заставить нервную клетку все–таки поделиться, но и задать довольно точное направление — куда расти ее отростку. Вот, теперь, собственно, вы знаете почти все, что может знать неспециалист… Откроем окно?
Он сделал шаг и беззвучно отомкнул овальную раму.
Тиберий невольно подался всем телом туда, к океанскому воздуху.
Секретная база, на которую его привез Торвальдсен, находилась на южном побережье Южного континента Антиохии. Край земли. Все здесь было как на Святой Елене, маленьком острове. Брызги, ветер, мох, кривые сосны…
— Результат я обещаю, — сказал доктор Себастьян. — Вот чего я обещать не могу, так это отсутствия последствий. Последствия будут. Вы говорили об этом? — Себастьян повернулся к Торвальдсену.
— Вскользь, — Торвальдсен вынул трубку и стал набивать.
— Понятно… Значит… Знаете, что такое эпилепсия? — доктор Себастьян повернулся к Тиберию.
— Слышал.
— Так вот, она вас ждет. Точнее, вы попадете по ней в группу риска. Есть, разумеется, поддерживающие препараты, которые сведут этот риск к минимуму… но без них — никак. Главное — бойтесь солнечного света. Это не значит, что дневной образ жизни вам будет строго запрещен, но беречься будет необходимо: перевозбуждение оптических полей может вызвать приступ чрезвычайно легко. Хорошо, что у вас космическая специальность… Еще одно: вы не будете спать.
Тиберий вопросительно поднял брови.
— Ну, не совсем, — сказал Себастьян. — Но обычного ежесуточного сна у вас не будет. После наших процедур в коре возникает очаг постоянно циркулирующего возбуждения, который кое–где задевает подкорку и — через нее — ретикулярную формацию… знаете, что это такое? ну и неважно. В общем, нормально вам не спать… есть другие способы дать мозгу отдых, это мы обсудим… Ну, как? Не передумали?
— Нет, — сказал Тиберий.
Зачем он согласился?
Впрочем, страшного–то ничего не было. Уютная палата, совершенно безболезненные процедуры, прогулки по берегу в свободное время — это не возбранялось. Только…
Сны. Да. Как раз тогда у него исчезли сны — навсегда.
И, наверное, исчезло что–то еще, чему он не знал названия.
Себастьян подгадал конец «терапии» к концу его лейтенантского отпуска. На последнюю беседу Тиберий пришел, уже одетый в форму.
Конечно, Торвальдсен тоже был тут. Он вообще появлялся и исчезал мгновенно, когда было нужно.
— Поздравляю, — сказал Торвальдсен. — Физически у вас все отлично, никаких осложнений. Ну, а остальное — дело покажет. Вы еще не знаете, куда получили назначение?
Тиберий помотал головой. Пакет с назначением, скорее всего, ждал его на главном почтамте Теофании. Не позже чем послезавтра придется этот пакет получить и открыть, но сейчас… Ему не хотелось спешить.
Торвальдсен, кажется, понял его настроение.
— Здесь хорошо, — сказал он. — Говорят, почти как на Старой Земле, разве что вот птиц нету… Завтра пакетбот доставит вас в Неоптолемаиду, и оттуда — самолетом на север. В Теофанию, да?
Тиберий медленно кивнул. Он уже привык к тому, что эти люди знают о нем чуть ли не больше, чем он сам. Но — не настало ли время задать вопрос?..
— Господа… Я вам, конечно, благодарен, — он криво улыбнулся. — Но вам не кажется, что пора открыть карты? Я понимаю, вы предъявили мне такие вводные, что… — он закашлялся. — Вы знали, что я соглашусь. Но теперь–то — я в вашей власти. Вы не считаете, что пора уже сказать мне главное?
Торвальдсен и доктор Себастьян обменялись быстрыми взглядами.
— Вы мыслите шаблонами, — сказал Торвальдсен. — Вы, видимо, решили, что за нами стоит некий центр власти, который подготовил вас на свои средства и теперь намерен использовать в своих целях… и что вам теперь придется чем–то расплачиваться за ресурсы, которые в вас вложили. Вы рассуждаете в рамках земной поговорки: «бесплатный сыр бывает только в мышеловках», — Торвальдсен улыбнулся. — Но мы — не на Земле. Ментату пора отвыкать от провинциализма в мышлении, извините, что я вас поучаю… Вы ведь меня поняли?
