Ледяная зона…
Он подошел к парапету, швырнул окурок в воду и тут же зажег следующую сигарету.
О деле. Надо думать о деле.
Хан не знал, за кого его принимают здесь, в порту. Скорее всего — за конторского работника из грузовой или промышленной гильдии. Черт с ними. Все равно никто не догадается, что он — «бессмертный». В голову не придет. «Бессмертным» категорически запрещается появляться на грунте Производственной зоны без мундиров — да они и вообще никогда не носят ничего, кроме мундиров. Офицер «бессмертных», переодетый в гражданское — сущая редкость. Феномен.
Не дай боги попасться в таком виде патрулю здешней полиции: не расстреляют, конечно, но трудностей не оберешься.
Ну, а куда деваться–то?..
С тех пор, как над ухом прозвучала фамилия Уайт, Хан чувствовал себя в деле. Все равно, что в бою.
Он ни разу не видел Виндзора Уайта живьем — хотя, безусловно, узнал бы, случись встретиться. О своей цели положено знать все.
Он был буквально потрясен, обнаружив, что контр–адмирал Уайт арестован контрразведкой флота. Да еще и по обвинению в измене. В измене! О да, он теперь знал, каково быть хищником, у которого тащат из–под носа добычу.
Только задания генерала Одзаки никто не отменял.
И не отменит.
Хан прекрасно понимал, что его ждет, если предатель в руководстве флота не будет найден. Пуля в затылок. Одзаки не позволит жить человеку, знающему о таком проекте. Пусть даже о неудачном. Особенно о неудачном…
Неужели Уайт — действительно шпион?
Хан в это не верил.
Но он понимал, что его мнение тут ничего не значит.
Ну что ж…
Если работать с чинами космофлота «бессмертным» было запрещено наглухо, то на мирных жителей грунта такой запрет не распространялся. Точнее — распространялся, но был не очень строгим.
Агентурная работа, говорите?..
Придется заняться агентурной работой.
Плохо будет, если Уайта расстреляют быстро. Очень плохо. Других кандидатов куда труднее достать.
Он сам толком не знал, что делать, если Уайта расстреляют. Переключаться на другой объект? — ох, как сложно. Идти к генералу с повинной? — это верная смерть. Захватить челнок и бежать в Византию? — Хан усмехнулся. Теоретически возможно, конечно. Но вряд ли византийцы станут с офицером контрразведки «бессмертных» вообще разговаривать…
Да нет, чушь все это. Надо работать, пока есть над чем. Собирать материал. И будь что будет.
Хан посмотрел на баркентину. На корабль, пришедший с севера, с завода Тергенса Уайта.
И чувствовал он себя так, будто смотрит в нарамник лазерного прицела.
— Пойдемте…
Вин выбрался из сна, не сразу поняв, где он находится. В камере, конечно… Его трогал за плечо незнакомый пти–офицер.
— Пойдемте. Вас ждут.
Вин сел.
— Который час?
— Половина третьего, — сообщил пти–офицер.
Вин тряхнул головой, пытаясь окончательно проснуться. Неужели трибунал? Ох, плохой это признак, если заседание ночью… Да еще такой глубокой ночью.
Интересно, доведется ли увидеть рассвет?
Пти–офицер переминался с ноги на ногу. Вин накинул рубашку.
— Все–таки где меня ждут?
Пти–офицер неопределенно дернул головой.
— Вас… В башне. Это не допрос. Просто встреча. Я не могу объяснить подробнее. Пойдемте.
Вин пожал плечами и начал застегиваться.
Они долго шли по решетчатым переходам. Потом пти–офицер нажал на кнопку в стене — открылась шахта лифта. Через минуту они стояли на крыше здания.
— Подождите, — попросил Вин, подходя к поручням.
Неделя в камере дала себя знать. У него кружилась голова от ветра. Блок военной тюрьмы, оказывается, находился посреди леса, раскинувшегося вокруг черным морем. У горизонта светились огоньки далеких ферм.
Пти–офицер указал на башню с наружной винтовой лестницей. Вин вздохнул и пошел вверх.
— Сюда, — подал голос пти–офицер, когда рядом с лестницей появилась дверь. — Входите, входите…
Вин шагнул. Дверь закрылась за ним.
— Садитесь, адмирал, — сказала девушка.
Девушка? Вин не был уверен, что она юна. Она просто так держалась. Маленькая, уютная, светловолосая. И почему–то — в пышном густо–красном плаще, под которым виднелось подобие мундира.
Свободный табурет в комнате был один.
— Меня зовут Сплюшка, — сказала девушка. И, видя удивление Вина, пояснила:
— Так принято. В Ледяном круге все носят имена птиц.
Вин слегка поднял брови.
— Вот оно как… А Ледяной круг… это — то место, где стоит Ледяной дворец?..
Сплюшка усмехнулась.
— В известном смысле это просто одно и то же. Ледяной круг, Ледяной дворец, Ледяная зона…
Вин покосился на третьего человека в комнате, который пока не сказал ни слова. Темноволосый, горбоносый мужчина. Плащ — того же покроя, что у Сплюшки, но не красный, а белоснежный.
Он подавил возникшие внутри вопросы. Раз позвали — значит, нужное скажут сами…
— Адмирал, у меня к вам вопрос, — сказал горбоносый. — У вас с вице–адмиралом Варданом было три сражения. Варуна, Порт—Стентон и Пангея. Одно кончилось вашей безоговорочной победой, еще одно — вашим безоговорочным поражением. Как оценивать исход третьего, до сих пор неясно… Но ведь этого всего можно было избежать, если бы уже при Варуне вы просто уничтожили Вардана вместе с его кораблем. Почему вы этого не сделали?
Некоторое время Вин тупо смотрел на собеседника.
— Вардан — контр–адмирал, — сказал он.
— Нет, он вице–адмирал, — возразил горбоносый. — Плохо, что ваша разведка этого не выяснила. Вардан был произведен в вице–адмиралы сразу после Варуны — интересно, правда? Но вы еще не ответили на вопрос.
Вин потер лоб.
— Уничтожение последнего линкора тактически ничего бы не изменило, — сказал он. — Я хотел дать возможность командующему византийской эскадрой… тогда я еще не знал, как его зовут… я хотел дать ему возможность вернуться с поражением. Пусть византийцы запутаются в своих интригах… Я рассматривал это как вспомогательный способ нанесения вреда противнику. От адмирала, геройски погибшего, такого эффекта быть не могло.
Сплюшка и горбоносый — своего имени он пока не назвал — переглянулись.
— А сейчас эффект есть? Как вы считаете? — спросила Сплюшка тихо.
Вин подумал.
— Не знаю. Я думал, что нет. Но если действительно Вардана повысили в звании — значит, у них там идет какая–то сложная внутренняя интрига. Не знаю, к чему она приведет. Нет информации. Хотелось бы надеяться, но… Не знаю.
