Дэвид по-прежнему правил лодкой, порой поглядывая на нее, и Мойра, поразмыслив, решила приготовить драммак и для него. Когда она подошла и протянула ему миску, он будто бы удивился и сперва даже не решался принять подношение.
— Бери, Хат. Вспомни: «Наше тело — наш раб. Однако раба надо кормить, чтобы он исправно работал».
Эти слова цитировал бард на пиру близ Эйлен-Донана, когда эта женщина следила за угощением. Похоже, привычка кормить была у нее в крови, как и у большинства женщин. И Дэвид, приняв плошку, с удовольствием проглотил ее содержимое. Он и не замечал ранее, насколько проголодался.
Мойра уселась на скамью под парусом, облокотившись о планшир. Ей пришлось повозиться с растрепанными ветром волосами, пока она все же не уложила их в узел.
— Куда мы направляемся? — спросила она через время. — Тебе знакомы эти воды?
— Я не бывал тут, но пока справа от нас берег, думаю, мы найдем место, где пристать.
— Где? У еще одних Маклаудов? Или во владениях Гленгарри? И те и другие не любят чужаков. А может, ты надеешься искать пристанища у диких северных Маккеев?
Кажется, она лучше него была осведомлена, какой клан где обитает. Дэвид не стал ее расспрашивать, но после небольшой паузы она сама принялась пояснять. Сказала, что тут, на севере, проживают не только большие известные роды, но и немало так называемых «расщепленных» кланов, то есть таких, которые не имеют вождей и либо зависят от более сильных соседей, либо занимаются разбоем на свой страх и риск. И она не поручится, что встреча с подобными нищими головорезами обойдется без крови. Но ведь такому рубаке, как Хат из Маклейнов, на это плевать, верно? Или он все-таки желает уберечь их от подобного?
В ее голосе слышалась некая язвительность, но Дэвид по ее последней фразе понял, что она смирилась, приняв, что они волей-неволей стали командой. Пожалуй, ему даже стало легче от этого. Если эта женщина не будет ему мешать, он готов терпеть ее присутствие, не прибегая к последнему способу — отделаться от нее. Но как долго она будет такой смиренной?
Когда приливное течение в проливе Минч сменилось отливным, их бирлинн вновь ускорила ход, повинуясь воле волн, да и ветер все еще играл им на руку. Дэвид, закрепив кормило руля, позволил себе немного передохнуть и стал разминать раненую руку. Мойра неожиданно предложила перевязать его, и он согласился. Женщина умело наложила ему свежую повязку, заметив при этом, что, если Хата до сих пор не стала трепать лихорадка, значит, его рана начнет затягиваться, не причиняя ему особого вреда.
— А вот отдохнуть тебе все же придется, — заметила она спустя немного времени. — Сколько ты будешь стоять у кормила? Еще день и ночь? Однажды ты свалишься от усталости, и тогда нас понесет невесть куда. Так что, если хочешь, я могу править ладьей какое-то время. Я выросла на море, часто выходила с отчимом на лов сельди и умею вести судно.
Мойра впервые сообщила о чем-то из своего прошлого, Дэвид отметил это, но без особого интереса.
— Когда устану, пожалуюсь тебе, чтобы меня пожалела, — равнодушно произнес он, глядя на море поверх ее головы.
— Тебе не жалость моя нужна, а помощь, — буркнула она. Но потом улыбнулась, пленительно и лукаво: — Разве ты так опасаешься меня, что не решишься проверить мои навыки морехода?
Он не ответил, и Мойра, пожав плечами и сложив руки на планшире, стала глядеть на море. Слева от них за легкой дымкой можно было различить отдаленные вершины Внешних Гебридов, где властвовали Маклауды с Льюиса, большой своевольный клан, пожалуй, единственный, пока не проявивший желания подчиниться королю и выделить воинов на войну. Маклауды после падения влияния лордов Островов сами подумывали добиться власти в этих водах, но король Яков упорно поддерживал всякий клан, который мог противостоять им. Поэтому Маклауды сейчас слыли врагами его величества и были враждебны ко всем, кто, по их мнению, мог быть чужаком или лазутчиком Якова Стюарта. Поэтому Дэвид и не думал искать у них пристанища. Но то, что Мойра знала, какие кланы живут на севере Шотландии, подтолкнуло его к разговору с ней.
На расспросы Дэвида женщина отвечала охотно, словно долгое молчание надоело ей. Порой она смотрела на него с таким же интересом, как когда-то в Эйлен-Донане, словно желая угадать его мысли. И Дэвиду это нравилось. Когда на тебя смотрит такая красотка, какому мужчине подобное не придется по душе? А еще он изредка ловил себя на мысли, что она снова кого-то напоминает ему. Светлые волосы, светлые глаза, четкая линия темных бровей. На кого она похожа, черт побери?!
— Ладно, женщина, я выслушал тебя, а теперь поделюсь своими планами, — довольно миролюбиво произнес Дэвид. — Итак, думаю, мы будем идти по ветру, пока это возможно. Дойдя до северной оконечности Шотландии, мы повернем на восток и доберемся до побережья графства Кейтнесс[51], где постараемся высадиться.
— Кейтнесс? — переспросила Мойра. — Хат (похоже, она намеренно называла его этим кошачьим прозвищем), скажи мне, Хат, что ты знаешь о клане Сазерлендов, проживающих в тех краях? Это своевольные и вечно готовые к разбою люди.
— Но это люди, а мы долго не сможем общаться только с морем. К тому же я знаю их вождя, графа Синклера. И если мы сможем к нему попасть, то через него я попытаюсь переправить тебя к Эхину Манро.
Мойра какое-то время молчала. То, что этот человек мог знать могущественного Синклера, ее не удивило — в нем было слишком много странного, чтобы она задумывалась о его связях и положении. Ее встревожило другое — он все еще не отказался от своего плана отдать ее мальчишке Манро.
— Я уже объясняла тебе, Хат, что попасть к Манро для меня значит погибнуть. Зачем ты желаешь моей смерти?
— В отличие от тебя, женщина, я не думаю, что все так мрачно, — произнес Дэвид, чуть поворачивая руль, чтобы держаться поближе к побережью Шотландии. Его сейчас тревожило появление нескольких крупных кораблей, рассекавших море между их бирлинн и видневшимся на западе островом Льюис.
Мойра, посмотрев на эти суда, тоже посоветовала держаться ближе к побережью Шотландии, дабы не привлекать внимания.
— Похоже, это корабли графа Хантли, коим надлежит следить за вылазками Маклаудов, — предположила она.
— И ты бы не хотела встретиться с людьми графа Хантли, — с иронией заметил Дэвид. Он помнил, как еще недавно она была готова оказаться среди диких Маклаудов, только бы избавиться от него. А Хантли и его люди все же представляли в этих краях закон.
Ее ответ все объяснил: оказывается, граф Хантли, правитель всего Хайленда, знал ее ранее, однако был из тех, кто требовал от Гектора Роя избавиться от сожительницы. К тому же Хантли не одобрял, что именно по ее наущению Гектор не желал признавать вождем Джона из Киллина, что спровоцировало конфликт в клане Маккензи.
— Все же Джон действительно был бастардом, а Гектор имел давно заслуженную славу и положение в клане, — сказала Мойра. — Гектор и с самим Хантли держался независимо, в чем я его поддерживала. А вот Джон просто лебезил перед графом, чем и добился его покровительства. И когда началась война между дядей и племянником, я, разумеется, осталась верна моему возлюбленному Гектору. И то, что Джон даже при помощи Хантли так долго не мог захватить Эйлен-Донан, было моей заслугой. Я оставалась с Малкольмом Мак Рэ в замке и вдохновляла его оборонять эту твердыню для Гектора Роя. Признаюсь, это не добавило расположения ко мне со стороны графа Хантли. Одним из условий примирения с Джоном граф выставил требование отказаться от меня и услать в монастырь. Но мой Гектор просто послал его к черту, и граф больше не поднимал этот вопрос. Однако я все равно не считаю, что мне следует оказаться под властью Хантли. Тогда я навсегда должна буду сказать «прости» своим чаяниям вернуться к Гектору Рою и восстановить свое положение.
