Книга Сыскарь чародейского приказа, страница 6. Автор книги Татьяна Коростышевская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сыскарь чародейского приказа»

Cтраница 6

— Ванька, тебе надо из туннеля выбираться, — хрипло выдавил Мамаев. — Подарочек сбереги.

Подарочек? А нет, чтоб жизнью и здоровьем ни в чем не повинной барышни озаботиться! Хотя нет, все правильно. Я же суфражистка, я за равноправие.

Зорин поднялся с пола, сдвинул вниз оконную раму и неожиданно изящно сиганул в темноту. Я тоже поднялась. Потому что от зоринского изящества стол подломился и придавил меня к полу столешницей. За стеклом бесновался неклюд. Я их, конечно, и раньше видала, останавливался у нас под Орюпинском табор кочевой. Но чтоб так, чтоб во время трансформации… Этот неклюд в зверином своем обличье был медведем, длиннолапым таким потапычем, очень похожим на того, что красуется на гербе нашей Берендийской империи. Только в отличие от гербового глаза этого горели красным чародейским огнем, а из оскаленной пасти текла слюна. Хорошо, что неклюды только в темноте превращаться могут, и хорошо, что я доселе этого не видела.

— Его убить нужно? — спросила я спину тяжело дышащего Мамаева.

— Чего?

— Неклюда. Ты для чего дверь держишь?

— Нельзя убивать… Обезвредить… Он баронов старший сын… Нам убийства не простят… А здесь нормально прицелиться не получится… Ч-черт!

В этот момент щит лопнул, вместе с ним осыпалось крошевом стекло. Я заорала:

— Ложись! — И как в стрелковом тире положила две пули в колени, а еще одну в запястье правой руки, ну или лапы. Перфектно!

Зверь рухнул на Мамаева, и после нескольких мгновений звенящей тишины со всех сторон стали раздаваться возбужденные голоса. Пассажиры пришли в себя и интересовались, что за чертовщина здесь происходит.

— А здорова ты стрелять, барышня Попович, — восхищенно простонал чардей, выбираясь из-под туши. — По какому ведомству служить собираешься?

— По сыскному.

Я смотрела на неклюда, который подергивался в обратной трансформации — съеживалась шкура, шерсть как будто врастала обратно под кожу. Хрустнули плечевые суставы, какой-то слизкий кусок плоти шлепнулся на ковер. Меня замутило.

Я только что впервые выстрелила в живое существо. В голове зашумело, я прижала к груди револьвер — предохранителей на них не предусмотрено и от удара об пол он вполне может выстрелить — и лишилась чувств.

Алые простыни шуршат под весом тела. Звякают трубочки ксилофона. Пау… Пау… Пау-пау-паучок, паучок-крестовичок, мою мамку под порог уволок, мого тятьку уволок… Паучок-крестовичок… восемь ног…

Зубы стукнулись о металлическое горлышко фляжки, я всхлипнула, пропуская в горло раскаленный шарик алкоголя. Коньяк? Первый раз его пью. Я сделала еще один глоток, отдышалась и подобрала с подола бублик (надеюсь, он перед этим на полу не побывал). Закуска так себе… Я сидела в кресле, распластавшись по его спинке и безвольно опустив руки на подлокотники. Это меня Мамаев сюда дотащил? Револьвер лежал на полу, под противоположным креслом.

— Ты как? В сознании? — Чардей все еще придерживал флягу перед моим лицом. — Ну-ну, держись. Я тоже, как первый раз трансформацию увидел, чуть в обморок не брякнулся.

— Да это-то тут при чем? — Я истово хрустела бубликом. — Подумаешь, неклюд перекинулся. Я только что человека покалечила! Коленные чашечки ему до смерти не залечить.

Мамаев улыбнулся.

— Бесник, поздоровайся с барышней да объясни ей, что она может себя не корить.

Неклюд сидел в кресле у двери, правая рука пристегнута наручником к поручню, левая — к подлокотнику кресла, ноги… Я опустила взгляд. Ноги ему тоже сковали друг с другом за щиколотки. Бесник был довольно молод и ладен: смуглая кожа, иссиня-черные кудри до плеч, яркие, слегка как будто вывернутые губы, длинный нос и блестящие карие, чуть навыкате глаза. Несмотря на всю избыточность черт, он был хорош яркою, какой-то гишпанскою красотой. Сердобольный Мамаев навалил на него сверху кучу вагонных пледов. Пленник был без одежды, уничтоженной во время трансформации.

Я резво подскочила, начала шебуршать тряпками, оголила неклюдовы колени, выпуклые, мужские, волосатые. И выдохнула — ссадины! Только и остается, что подорожник приложить!

— Если опустишься на карачки да поищешь, пули на полу найдешь. Отвергло их мое тело, — гортанно сказал Бесник и присовокупил фразу на своем наречии, которую я не уразумела.

— Ну вишь как, — ответил Мамаев, видимо, неклюдский язык понимающий, — и получается, что тебя, такого большого и грозного, барышня, букашечка рыжая, под орех разделала.

Неклюд зарычал. Я вернулась к окну, опустилась в кресло. В вагоне, кроме нас троих, никого не было, видно, остальные пассажиры решили переждать снаружи. Я поежилась, представив, как они бредут гуськом во тьме тоннеля. Потом отвлеклась на разбросанные на полу бублики. Они манили глаз.

— Ну, рассказывай, барышня Попович. — Чардей присел напротив. — Кто тебя так ловко с револьвером управляться научил? Папенька?

— И что теперь делать будем? — проигнорировала я вопрос. — С этим господином, с поездом? И Иван где?

— Иван сейчас подойдет. Он, наверное, далеко убег. Без него к пленнику притрагиваться не советую. Ванька его колданет, чары свои наложит, тогда и наручники отстегнем. А потом… думаю, надо Бесника нашего боевитого в столицу везти. Пусть с ним начальство мое разбирается.

Неклюд опять что-то прорычал.

— Не могу я тебя отпустить. Я тебя отпущу, а на меня все твои чудачества повесят. А у меня жалованье за все расплатиться не позволит. Так что сиди, отдыхай. Можешь вон в одеяле пока дырку прогрызть. На манер индейского пончо замотаешься, пока тебя по столице транспортировать будут.

— Так он не один был, — уверено сказала я, — с подельником. Кто-то же вагон отцепил, пока он напасть на нас примерялся?

Мамаев уважительно хмыкнул и перевел взгляд на пленника.

Тревожные лампы под потолком замигали, увеличивая освещение. По коридору вагона шли люди. Хрустели стеклянные осколки под сапогами, кто-то возбужденно говорил:

— Сюда, ваш бродь, извольте.

В провале двери воздвигся холеный гнумский господинчик с видом скорее не грозным, а раздраженным. В петлице сюртука поблескивала орденская ленточка. Кавалер, значит.

— Что происходит? — вопросил господин.

Мамаев скривился:

— Тайная операция чародейского приказа. Непредвиденные обстоятельства…

Лицо гнума вытянулось, его и без того нечеткие черты поплыли.

— Злодеи! Я буду жаловаться! Самому императору доложу! Вы до самой смерти мне убытки отрабатывать будете!

Я поправила на переносице очки и откашлялась. Гнум посмотрел на меня, поклонился. Признаться, барышней иногда быть довольно выгодно.

— Я требую финансового возмещения ущерба, — сказала я твердо, тоном подчеркивая слово «финансового». — Мне, Евангелине Романовне Попович, был причинен физический ущерб, — я приподняла руку, демонстрируя дырищу на сгибе локтя, — а также нефизический, в виде испуга и лишения чувств. Что ж вы, сударь, невинных дев неклюдами стращаете? А если бы он меня покусал?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация