Нет, я и сейчас думаю, что насчет биологического возраста – это правильная идея. Ввести понятие биологического возраста, и судить тогда можно будет, ориентируясь не по календарному возрасту, а по реальному, по реальным деяниям преступника. Почему зверенышам-малолеткам снисхождение? С какой стати? Они-то как раз самые жестокие, самые беспредельные в мире криминала!
В первый же мой после долгого перерыва выход на Чистку я нарвался на малолетних негодяев. Лет по 14–15. И, как всегда, – главным у них был «зеленый». Тогда, после этого случая, я и стал называть их Тварями. Тварь. Или Бес.
Это был весенний апрельский вечер – конец апреля, тепло, ясно, уже сухо, но до летней жары далеко. Я знал, где начну свою первую Чистку – заранее подготовился, осмотрел место, пути отступления, место закладки одежды, грима – я их уложил в непроницаемый резиновый мешок, который купил на барахолке, и спрятал в колодце теплотрассы, сделав все, чтобы его не нашли бродяги. Пришлось прикапывать мусором довольно подозрительного вида, но оно стоило того. Парик, тени, тонирующая пудра – все, что нужно для того, чтобы изменить лицо. И одежда – я потом часто пользовался подобной одеждой – изображать старика проще, чем натягивать на себя мини-юбку для привлечения молодых отморозков.
Кстати сказать, так и не решился попробовать женский образ – вся моя сущность бунтовала, когда я представлял себя в роли девицы. Даже на сцене я отказывался изображать женщин – если не считать Бабу-Ягу, но она вообще-то не женщина, а суть Лесной Дух.
«Батожок» взял мамин – старый, я ей купил новый, а этот вроде как вынес в мусор, выкинул. Мол, совсем уже сделался старый и неприличный.
Глупость, конечно, какая разница, старый или новый, кто его рассматривает? Но мама не спорила. Тем более что купил я его на мои, заработанные деньги – мне дали премию, аж двести рублей.
Огромные деньги! У меня никогда не было таких денег. Вернее, не премию, а приз – от руководства ГУВД, за победу на городском чемпионате. Вручал Петрович, дал расписаться в какой-то ведомости и, одобрительно похлопав меня по плечу, прогудел: «Это только начало! Если не бросишь, если будешь идти так же бодро – и деньги будут, и новая квартира – все будет! Держись меня, и не пропадешь!»
Эх, Петрович, Петрович… лучше бы ты держался меня…
А тогда – я был счастлив. Все впереди, все меня любят (кроме «зеленых»!), жизнь прекрасна и удивительна. И я не помышлял себя вне бокса, вне спорта, вне этой атмосферы зала, наполненной звонкими ударами, энергией тренированных тел и запахом пота. И разве может быть моя жизнь другой, не такой, как эта?
Оказалось – может. И совсем скоро… «Человек предполагает, а бог располагает».
Найти негодяев оказалось до смешного просто. Пройти через пустырь к перрону электрички, открыть авоську, достать, раскрыть и бросить назад пузатый старый кошелек, набитый «денежными купюрами». А потом спокойно пойти в сторону пустыря, «не замечая», что следом крадутся трое парней – мелких, лет по четырнадцать-пятнадцать.
В то время их называли шакалами. А то, что они делали на улице, – «шакалить». Они останавливали таких же молодых парнишек, обшаривали карманы, забирали мелочь, а если жертвы сопротивлялись – избивали. Большинство из шакалят не достигли еще и четырнадцатилетнего возраста, а значит, не подпадали под уголовную ответственность. Это к вопросу о реальном и календарном возрасте.
Само собой, никто из них сам из себя ничего опасного не представлял – мелкие, трусливые, слабые. И только объединяясь в стаи, «духарясь» друг перед другом, они набирали силу и делались могучими демонами, которые наводили страх на всю окраинную молодую братию.
Впрочем, и на старшие поколения. Когда взрослели и набирались сил. Обирали пьяных, нападали на стариков, и доказать, что именно они совершали преступления, было очень трудно – как ни странно, эти шакалята частенько создавали что-то вроде настоящей организованной бандгруппы, где была своя разведка, свои осведомители, вплоть до группы прикрытия, следящей за обстановкой вокруг – не едут ли менты, нет ли свидетелей преступления. Прообраз будущих ОПГ.
Перед тем как я до них добрался, на счету этой группы было уже четыре убийства, и это притом что больше половины ее участников не достигли и пятнадцатилетнего возраста.
Это все я узнал уже потом, через несколько лет. Увидел дело, посмотрел фотографии и тут же понял – они! И горько пожалел, что уже тогда не начал убивать. Если бы я их завалил в далеких 80-х, возможно, сберег бы много невинных людей. Часть этой банды тогда разбежалась, однако «костяк» ее хоть и притих, но не излечился от своих преступных наклонностей. И когда шакалята выросли, то как раз и подоспели к дележу огромного пирога, который раньше называли Советский Союз. Чиновники рвали пирог, бандиты рвали чиновников – всем хватило, кроме тех, кому эти все богатства якобы принадлежали изначально – «Советскому Народу». Нищему, голодному, обманутому, отчаявшемуся, не видевшему впереди ровно никакого просвета в черной пелене жутких девяностых годов двадцатого века. «Не дай бог тебе жить в эпоху перемен!» – кто сказал, не помню, но сказано абсолютно точно. Не дай бог.
И ничего в них не было такого страшного, в этих подростках. Семь парнишек моего возраста, в аккуратных кепочках, любимых гопниками всех времен, в приличных, чистых куртках, добротных ботинках. Домашние мальчики на прогулке.
Впрочем, они и были домашними. Я помню из дела, один – сын учительницы и мастера ЖКО, другой – мать кассирша на станции, отец слесарь на СТО (уважаемая личность!). Третий – сын директора клуба, четвертый… да все они были вполне приличными парнями, не голодающими, не наркоманами! Зачем им было нападать на людей, отнимать жизнь за жалкие гроши?
Никогда не мог этого понять. Ну ладно там – некая группа решила ограбить банк. Плохо, да, преступление! Но за огромный куш, все ставить на кон, пан или пропал! Когда не щадят ни себя, ни окружающих – и знают, что могут погибнуть под выстрелами полицейского спецназа. Это понятно! Но эти-то за что?! Убивать за десять рублей? Измываться над сверстниками за тридцать копеек? И что из таких тварей может вырасти? Какие люди?
Я помню, мы с Юлькой пошли на старый фильм «Генералы песчаных карьеров» – я его раньше не видел, а она – аж два раза. С придыханием говорила, какой это прекрасный фильм, как она плакала, когда его смотрела! Мы сели на последний ряд, как обычно, я думал, что она по обыкновению запустит мне руку в штаны, и все у нас пойдет как по маслу. Но не тут-то было. Юлька завороженно всматривалась в происходящее на экране, и невольно я сам начал вглядываться в это действо.
Мне хватило получаса, чтобы понять – я бы этих тварей прибил на месте! И никакой жалости! Грабеж, воровство, насилие – уже не исправить, уже пропитаны Злом!
У них другие мерила нравственности, другое понимание добра и зла. Они мутанты, бесы, и то, что эти подростки сироты, – ничуть их не обеляет.
Подумалось тогда, а если бы эти сиротки распяли Юльку на песке да отодрали бы во все дыры – толпой! Сифилитики, тубики, гонорейные ублюдки! Как бы она тогда отнеслась к ним? Так же бы переживала? «Ах, какие они несчастные!»?
