– Толя… – я едва не вздрогнул. Занятый своими печальными мыслями, не заметил, как сзади подкрались Белокопытов и его собеседник.
Мой наставник был серьезен, даже слегка мрачен, гость же эдак иронически улыбался, глядя на мою согбенную фигуру «метельщика». Впрочем, это уже знакомо. Представляю, насколько печальным был этот мой вид, чтобы любой из тех, кому Белокопытов предлагал со мной поспарринговаться, не раздумывая и секунды, соглашался, предвкушая глумление над нескладным «недоделком».
Я читал «Три товарища» Ремарка. Это не было криминальным чтивом, способным внести в мою голову очередные знания об оперативной работе, просто у мамы был этот томик, старого еще, шестидесятых годов издания, и я его «проглотил», когда валялся на кровати, переживая свое поражение на Арене. И, как ни странно, кое в чем этот роман мне пригодился.
В чем именно? А вот в чем: группа автомехаников, среди которых был владелец мастерской, любили по выходным кататься по шоссе на автомобиле, принадлежащем этому самому начальнику автомастерской. С виду автомобиль был полнейшей кучей дерьма, которая передвигалась только с помощью молитвы и крепкого словца. На самом же деле это был один из самых мощных автомобилей того времени, регулярно и с успехом выступавший на кольцевых гонках, устраиваемых несколько раз в год. И вот когда это чудо немецкого автопрома выезжало на шоссе, его пытался обогнать любой автохлам, начиная от самых новых, «крутых» автомашин до катафалка, которому положено медленно и печально следовать к месту упокоения своего хладного содержимого.
Друзья-автомеханики назвали этот гоночный автомобиль – «Карл». «Карл – призрак шоссе». Его скорость по тем временам (это был конец 20-х годов, время становления фашистского режима) составляла двести километров в час, что даже по нынешним временам – очень, очень достойно.
И вот я был таким «Карлом», на котором Белокопытов «выезжал на шоссе». Не знаю, специально ли он так задумал с самого начала или потом в ходе моего обучения решил воспользоваться моими способностями к мимикрии, но только факт есть факт, при первой же возможности он устраивал провокацию, и я доказывал превосходство его метода обучения, втаптывая в грязь наивного противника, уверенного в скорой победе.
Не скажу чтобы это мне не нравилось. Во-первых, любой получит удовольствие, одержав победу – где угодно и как угодно.
Во-вторых, среди противников попадались и Твари, и пусть я не мог выпить его полностью, но кое-какой «оргазм» все-таки получал. Не такой, как если бы я убил эту Тварь и «высосал» его досуха, но все-таки вполне ощутимый.
Ну и в-третьих – любой бой с незнакомым противником был для меня очень важен. Я проверял свои способности и только так мог узнать, насколько же я хорош.
И должен констатировать – с тех пор, как впервые пришел к Белокопытову, мое умение возросло на порядок. Я до сих пор не мог сравниться с ним в скорости, он был феноменально, просто патологически быстр – даже для меня. Но что касается техники (со слов наставника) – я почти от него не отличался.
Я знал все приемы, все удары, все связки, что он показал мне за эти месяцы, выполняя их пусть и не без помарок, но уверенно и вполне профессионально.
И не было у него еще такого ученика, как я, – это тоже его слова.
– Толя… тут вот мой старый товарищ… Михаил Борисович… хочет проверить своего ученика, сравнить возможности его и того, кто обучился под моим началом. Ты занимаешься уже четыре месяца, кое-что знаешь… не мог бы ты поспарринговаться с парнем?
– Петр Андреевич, ну что за авантюра? – Михаил Борисович посерьезнел, недоуменно помотал головой. – Ты посмотри на моих парней и на него! Они же его покалечат! Подождем твоих клиентов и тогда уже попробуем с ними! Мне самому интересно сравнить!
– Двести рублей! – Я сделал невинно-глупую физиономию и покрепче вцепился в ручку швабры. – Двести рублей – за каждого!
– Что?! – Гость опешил, посмотрел на меня, будто хотел как следует запомнить перед тем, как положить в гроб. – То есть? Какие двести рублей?!
– Тут у нас традиция сложилась. – Белокопытов был серьезен, но я видел – глаза его смеялись. – Каждый, кто хочет отточить свое мастерство на Толе, кладет двести рублей вот в этот карман (он оттянул левый карман брюк) или в этот (правый карман), и, когда проигрывает, двести рублей переходят в собственность Толи. Вот так.
– Бред какой-то… – Гость недоверчиво посмотрел на меня, нахмурился. – А если Толя проигрывает? Тогда как?
– Тогда деньги возвращаются их хозяевам, – терпеливо пояснил Петр Андреевич, оставив за скобками тот факт, что я еще ни разу не проиграл.
Гостя зацепило. Я видел это по его лицу, по тому, как он взглядывал на своих учеников, безмятежно сидевших на скамье, как три богатыря на бегемотоподобных конягах.
– А по тысяче поставить – слабо, Петр Андреич? – Михаил Борисович усмехнулся и подмигнул мне правым глазом. – Ставим по тысяче, и тот, кто выигрывает – забирает все! А то как-то мелко, ну что такое двести рублей? Пыль!
– А десять тысяч? – Белокопытов так же безмятежно улыбался, но глаза его теперь смотрели серьезно, с прищуром. – Небось хорошо заработал в своей конторе, Миша? Слабо поставить десять тысяч?
У меня екнуло сердце. Что происходит? Я занимаюсь всего несколько месяцев, что он делает? А если там, с той стороны, зверь вроде Игоря?! Ну ладно, мне физиономию набьют, так десять же тысяч! Огромные деньги! Я таких вообще в руках никогда не держал! Прогадить – раз плюнуть!
И тут же мысль – а что из этих денег достанется мне?
– Десять тысяч? Ты что, Петр Андреевич, серьезно? – Гость был явно потрясен, но быстро взял себя в руки. – У меня с собой нет таких денег. Но я могу за ними послать. Только не пожалей потом, а?
– Ты хочешь забрать легкие деньги? – посуровел лицом мой наставник. – Так посылай! А я принесу свои! Или ты просто боишься?
– Виктор, поди сюда! – Михаил Борисович подозвал одного из своих парней, отошел в сторону, что-то негромко заговорил ему на ухо. Потом достал из кармана блокнот, черкнул несколько слов, вырвал исписанный листок, отдал. Подошел к нам с Белокопытовым:
– Сейчас привезут. Каковы условия? Как будут биться?
– Никаких условий. Полный контакт. Бой продолжается, пока оба участника стоят на ногах. Если один из них не сможет продолжать бой – ему засчитывается проигрыш. Вот и все.
Петр Андреевич пожал плечами, и гость кивнул, покусывая нижнюю губу. Он сомневался. Он явно сомневался! Но не мог себе позволить никаких сомнений. Тут были трое его учеников, и надо думать – лучших учеников. Они разнесут весть о поединке, о выигрыше учителя, и у него прибавится учеников. А если проиграет… ну, тут уж все понятно. Бизнес есть бизнес!
– Пока ждем, ты тут осмотрись, отдохни, хорошо? – Белокопытов указал на комнату отдыха. – Чай попейте, твой боец может переодеться, если нужно. Или пусть бьется так, как есть, приближенно к боевым условиям. А мы с Толей пока поговорим. У нас и без вас дел хватает. (Усмехнулся, мол – не такие вы важные птицы, чтобы из-за вас забросить все дела.) Пойдем, Толя. Ты мне нужен. Ах да, забыл! Сейчас придут мои ученики, пусть посмотрят на бой, хорошо? Им это будет хорошей практикой. Они не помешают.
