В общем, налицо уже было сращение правоохранительных органов и криминала. Что, впрочем, власть тогда никак не волновало. Власть боролась за трезвый образ жизни, устраивая безалкогольные свадьбы, отдавала приказ вырубать виноградники, которые наши предки выращивали сотни лет, и создавала почву для развития бутлегерства, на котором, как известно, в той же Америке поднялись сотни и тысячи гангстеров, с радостью заполнивших нишу уничтоженных государством официальных торговцев спиртным.
То же самое начинало происходить и сейчас, в Советском Союзе. Увы, история учит тому, что она ничему не учит. Из нее можно узнать лишь о том, что дураки, пришедшие к власти, вредят своей стране вне зависимости от идеологической базы той власти, которую они возглавляют. Будь они коммунисты или ярые антикоммунисты. Дурак – он и в Африке дурак.
Когда пришло время «Ч», я уже знал, куда мне бежать во время отступления с поля боя. За офисным зданием – проходные дворы, и через них – на проспект, где можно легко смешаться с толпой людей. Особенно когда избавлюсь от «особых примет».
И тогда я пошел ко входу в здание – мимо новеньких «девяток» и «восьмерок», мимо иномарок, которых было еще немного, но тут – аж три штуки, блестящие, новые, как с обложки иностранного журнала. Красиво жить не запретишь! Сейчас – не запретишь. Время теперь другое.
У кооператива «Гигант» имелся отдельный вход в старую, дореволюционную пятиэтажку. И это очень хорошо, что отдельный! Меньше глаз. Меньше свидетелей. Не придется их убирать.
Как-то легко это все у меня получается – убрать бандитов, убрать свидетелей… в кого я превратился? Домашний мальчик, который любит маму и занимается спортом? Кто я теперь? Или… что я теперь?
В стеклянной будке при входе сидел розовощекий мордан в кожаной куртке. Он остановил меня окриком, прежде чем я успел сообщить о цели своего посещения, а потом позвонил какому-то своему начальству и через минуту со скучной миной на лице сообщил, что меня ждут в кабинете восемь на втором этаже. Куда я и направился по старинной, с вытертыми каменными ступенями широкой лестнице, сосредоточенно прихрамывая, двигаясь медленно и осторожно, как все старики.
Высокие двери, как во всех старинных домах, следы табличек – явно тут когда-то было государственное предприятие, оно «уплотнилось», и теперь освободившиеся площади занимал кооператив, спрутом протянувший свои щупальца по всему этажу.
Всем хорошо: кооперативу – дешевая аренда. Директору проектного института – кругленькая сумма на карман ежемесячно. Ну а государству, в лице института – арендная плата, которая пойдет на содержание коммунальных сетей, требующих постоянных денежных вливаний. Мизерная арендная плата, конечно, но… кооператив беден, где взять больше? Официальная версия, да.
Перед комнатой с наклеенным на ней бумажным ярлыком-номером я остановился, немного постоял, прислушиваясь к тому, что происходило за дверью. А еще – раздумывая о том, почему нельзя людям богатым привести в порядок коридор, заменив затертый, драный линолеум на новый, прицепить приличный металлический номер, а не нарисованную от руки восьмерку, выполненную синим фломастером на простом листке, вырезанном из тетради. Что с этими людьми? Что это, жадность? Или просто кооператив не успел еще привести в порядок свою контору?
Скорее всего – второе, неужели же руководители кооператива настолько жадны и глупы? Офис преуспевающей фирмы должен выглядеть как картинка, иначе кто с ней будет иметь дело! Да и самим ведь гадко сидеть в этой грязной берлоге!
Потянул на себя тяжелую дверь, толкнул вторую, что была за первой, вошел, оглядываясь по сторонам.
Офис как офис – столы, полки, телефоны, факс, который сейчас пищал, с натугой выдавливая из себя длинную ленту сообщения. Электрические печатные машинки – верх современной инженерной мысли. Все как всегда, если бы только не здешние офисные работники, больше похожие на гангстеров из американского фильма, чем на нормальных конторских клерков.
Эти плечистые мордовороты были чужеродными объектами в царстве протоколов «слушали-постановили» и еденных тараканами бухгалтерских отчетов за последние несколько лет. Но что поделаешь – какое время, такие и клерки. Все меняется…
Меня осмотрели с ног до головы, обшмонали, затем один из парней кивком указал на дверь позади себя:
– Дед, тебе туда.
«Дед» мелко-мелко покивал, состроив одну из самых своих подобострастных и униженных физиономий, и побрел по офису туда, куда ему указали.
Когда я вошел в кабинет, в нем сидели трое – за столом начальника высокий крепкий мужчина спортивного сложения, лет около сорока, и за столом для совещаний – двое помоложе, типичные боевики, какими они будут выглядеть еще лет пятнадцать «лихих девяностых» – кожаные куртки, бритые затылки, «морда просит кирпича».
Тот, что за столом, воззрился на меня с неудовольствием и отвращением, будто увидел кого-то другого, сесть не предложил и только брезгливо спросил, скривив тонкие бледные губы:
– Кто такой? Чего надо?
– Вы у девушки… Вари забрали документы. Отдайте, пожалуйста.
Человек осмотрел меня с ног до головы, обращаясь к сидящему по правую руку парню, спросил:
– Это что за чучело? Ты же сказал, что отец у нее помоложе, и вообще – крутой?
Я смотрел на Тварь, и вдруг мне все стало гораздо яснее. Почему я считал, что это случайный наезд? И тут же выругался – ведь не считал же! Знал, что здесь что-то нечисто, но только не позволял себе в это поверить! В голове мелькает красный сигнал тревоги, но человек никак не хочет его воспринять. Не позволяет себе верить. Известное дело. Не я первый, не я последний, да.
– Эй, убогий, ты кто такой? – Парень, что справа, встал, подошел ко мне. Я молчал. Что еще скажешь?
– Документы отдайте! – повторил я безнадежно, скучно и оглянулся на дверь. Это было воспринято как попытка к бегству, и парень зашел сзади. Щелкнул закрываемый замок, пути к отступлению теперь отрезаны.
Теперь одно из двух – или договариваться, или убивать. Всегда нужно вначале попробовать договориться, убийство – это последнее дело. Пушки – последний довод королей.
– Деньги принес? – скучно осведомился хозяин кабинета, я сделал шаг вперед, достал из нагрудного кармана две тысячи долларов, положил на стол. Мужчина, что остался сидеть, довольно кивнул головой:
– Шеф, я тебе говорил – икряный дедок! Телка рассказывала, что у него своя школа единоборств, типа, телохранителей тренирует! Что он крутой – всех порвет за нее! И что бабки у него водятся!
Хмм… когда это и кому она рассказывала?
– Документы давай! – Я снова говорил старческим голосом, чтобы не разрушать образ.
Может, все-таки сумеем отделаться деньгами? Хрен с ними, Белокопытов так и сказал – если удастся договориться, пусть подавятся этими «бумажками». Потом с ними разберемся, когда время будет.
– Две тысячи баксов… – задумчиво протянул хозяин кабинета. – Но этого мало! Нам ремонт машины встал в пять тысяч! А плюс еще моральный ущерб. Маловато будет. Придется добавить! Еще восемь тысяч! И десять – за проценты!
