— Твоя мама выросла, Брук. Кроме того, мне действительно было бы неудобно, если бы мы останавливались на обочине каждые двадцать минут только потому, что ты заранее вольешь в нее галлон чая.
Брук покорно оперлась на рабочую поверхность, на которой доныне виднелись следы ее первых кулинарных экспериментов, и сунула руки в карманы джинсов.
— Меня очень трогает твоя забота, золотце, но сегодня утром я уже достаточно пила жидкости, — произнесла мать.
— Тогда возьми с собой хотя бы немного чая из крапивы, который я для тебя приготовила.
Мама хихикнула, а отец издал такой звук, словно он только что заметил, что в чашке, из которой он так беззаветно отхлебывал, не кофе, а затхлые помои.
Брук беспомощно взглянула на родителей и опустила плечи.
— Что случилось?
— Ничего.
Салли Дэй откинулась на спинку стула и взглянула на дочь, ласково улыбнувшись.
Брук недоверчиво склонила голову набок и пристально посмотрела на отца, который, в отличие от матери, не особо соблюдал правила политкорректности.
— Папа?
Наконец он мельком глянул на дочь и отложил газету в сторону, чтобы тут же сделать внушительный глоток кофе, а потом презрительно заявил:
— Дорогая, больше не стоит заказывать этот новомодный экомусор. Если хочешь знать, я вылил этот чай в унитаз.
У Брук отвисла челюсть. Она, запинаясь, пыталась подобрать слова и вспоминала, что заплатила за «этот новомодный экомусор» почти пятьдесят долларов.
— Ты сделал что?
— Ты ведь не хочешь отравить маму? — довольно кивнул отец. — Этой штукой я не стал бы поить даже приговоренных к смерти.
— Папа! — простонала дочь, исполненная сострадания к самой себе. — Я же хотела сделать для мамы как лучше! Крапивный чай должен помогать людям во время лечения диализом. Ты же знаешь, что я его специально заказывала в европейском экомагазине.
Казалось, ее аргументы не впечатлили отца. Он покачал головой и недоверчиво спросил:
— А ты сама-то его пробовала?
— Нет, — огорченно ответила она. — Да все равно, какой он на вкус, в конце концов, лишь бы помогал.
Брук с упреком взглянула на мать:
— Мама, почему ты позволила, чтобы он просто взял и вылил чай?
Мать виновато пожала плечами:
— Прости, дорогая. Я ведь знаю, что ты приложила столько усилий, но… ну, в общем… я этот чай действительно не смогла в себя влить…
— Эта бурда на вкус как помойная жижа, — услужливо добавил отец.
Брук состроила удивленное выражение лица и с любопытством спросила отца:
— Откуда тебе известно, какова на вкус помойная жижа?
— Вы мне тут не дерзите, молодая леди, — бросил он, и глаза его блеснули.
— Молодая леди?
Брук скорчила гримасу и налила себе кофе, не акцентируя внимание на том, что она лично просила отца кофе в дом больше не приносить. Конечно, Брук догадывалась, что она перестаралась в своей заботе о матери, желая перевести родителей на травяной чай после десятилетий безудержного потребления кофе. И все же девушке было бы легче на сердце, если бы зерна ее стараний упали на хоть немного плодородную почву.
Она отхлебнула крепкого отцовского кофе и весело зыркнула на него через край чашки:
— Молодой леди уже давно нет, папа.
— Ну, пожилой дамой ты еще долго не будешь, — заявила мать в ответ, понятливо улыбнувшись.
Брук взглянула в веселые мамины глаза. Та не теряла хорошего настроения даже в такие дни, как сегодняшний, когда предстояла неприятная процедура.
— Наверняка это уже не за горами. Буду я жить в доме с бесчисленными кошками, пугая соседских детей.
— Мне кажется, звучит довольно забавно, — возразила мама. — Между прочим, доченька, тебе только чуть за тридцать, и еще очень далеко до того возраста, в котором можно открывать кошачий пансион.
В других семьях наверняка на эту тему мог бы возникнуть спор, дескать, дочь уже перешагнула магический рубеж тридцатилетия, а еще не замужем и не обеспечила родителей внуками. Но Брук знала, что ей не грозят разговоры на такие темы после того, как внезапно прервались ее последние отношения. Мать была слишком чувствительной, чтобы заводить беседу с Брук о ее личной жизни, а отец вообще был не из тех, кто болтает о любовных вещах.
Она ответила со всем чувством юмора, на какое была способна:
— Кроме того, не стоит забывать, что у меня аллергия на кошек.
Мама весело прыснула. Брук от этого тоже улыбнулась, в разговор об одиноких любительницах кошек вмешался и отец.
Ангус Дэй научил дочь не только охотиться на лося. Он в молодости работал на скотобойне и вот теперь, внимательно посмотрев на свои ногти, сухо заявил:
— В «Космополитен» писали, что сорок — это по-современному тридцать, Брук. Так что, дочь, тебе совершенно не стоит беспокоиться и уж точно не стоит начинать выращивать себе кошачью армию.
От удивления Брук влила в себя остаток кофе и проглотила обжигающий напиток. Закашлявшись, она уставилась на отца — с седой шевелюрой, обветрившимся лицом, в темной одежде. Нельзя сказать, что такой человек весьма разбирается в моде и трендах или хотя бы интересуется этим в какой-то мере.
— Что?! — Девушка беспомощно помотала головой. — Откуда ты знаешь, что там пишут в «Космополитен», папа?
— Журналы выкладывают в больнице, в основном там только женские, — объяснил он, бросая взгляд побитого пса. — Чем мне еще себя занять, пока мама проходит процедуру?
— Это кроме шуток? — еще беспомощнее взглянула на отца Брук.
Тот пожал плечами:
— После того как я в сотый раз перелистал потрепанный журнал о рыбалке, мне ничего другого не оставалось, как хватать что попало. А что было делать?
— Твой папа теперь превосходно ориентируется в знаменитостях. — В голосе мамы слышались нотки иронии и гордости.
Отцу Брук словно понадобилось подтвердить фразу жены:
— При всем почтении, но я так до сих пор и не понял, чем эта семья Кардашьян так знаменита.
Брук покачала головой, на какой-то миг у нее появилось чувство, что мир перевернулся с ног на голову. Она все еще разговаривала с отцом — человеком, который наверное, даже на свою свадьбу костюм не надевал. В свитере, связанном женой, он чувствовал себя уютнее всего. Да он до недавнего времени вообще понятия не имел, кто такая Опра Уинфри! Брук не могла представить себе, что ее отец когда-нибудь дойдет до того, что станет читать женские журналы.
Она внимательно окинула взглядом родителей, словно желая убедиться, что дом не захватили пришельцы.
— Мама, а ты уверена, что рядом с нами действительно сидит папа, а не какой-нибудь до сих пор неизвестный нам его брат-близнец?
