– Ма, у меня к тебе просьба, а то мы с Аликой зашиваемся. Подыщи маленькую девочку лет пяти из соседских, чтобы цветочки кидала перед нами. И выбери в магазине для нее платье белое, там… розовое… я оплачу.
Удачный предлог нашел, ненавязчивый, в то же время не сделал ни малейшего намека на аферистку Яну.
– Никита… – Вот и начала мама, судя по тремоло в голосе. – Никита… у нас тут… ну, ты знаешь – Яна с малышом…
– Мама, гони ее. Это не мой ребенок, вчера я первый раз увидел ее и узнал, как зовут.
– Но, Никита, у нее свидетельство о рождении мальчика, отчество твое…
– Ты слышала, что я сказал? Она аферистка. Отчество еще не доказательство отцовства, в свидетельство какое захочешь, такое и внесут. Эта штучка опасна, завтра она заберет все ценности в доме и смоется, так как со мной номер не прошел.
– Извини, Никитушка… – Мама, кажется, пустила слезу. Она человек эмоциональный, жалостливый, но ее жалость касается тех, на кого укажет папа. – У Яны достаточно доказательств, чтобы ей верить, а ты знаешь папу…
– Стоп, стоп, – повысил он голос. – Ей папа верит, а мне, родному сыну, нет? Все ее доказательства – липа! Да и ничего существенного она не могла предоставить вам. И что наш папа хочет?
– Ты ее бросил, а наш папа сказал…
– Что, что он сказал? – раздраженно рявкнул Никита.
– Это наш внук, Никитушка, мы его не оставим.
– Не ваш! Чей угодно, но не ваш! Абсурд какой-то!
Никита отключился от связи, потому что понял, так ничего не добьется. Мама – тень отца, она думает как он, делает, как он скажет, самостоятельно отваживается только продукты покупать, да и то едет на рынок и в магазины вместе с папой. Установленный порядок обоих устраивал.
Никита решил заехать домой и посмотреть, как настроение Алики, затем двинуть к родителям и выставить самозванку вон. Он купил цветы, правда, мелькнула мысль, что букетом замазывает вчерашний инцидент, кстати, что его самого безмерно изумляло – дурацкое чувство вины перед Аликой. Откуда оно взялось? Виноватым себя не считал, а вина засела – не парадокс ли!
Алика ждала его, а у кресла, в котором она сидела, стояли два туго набитых чемодана. Никита остановил на них взгляд, разумеется, догадался, что они означают, внутри больно и пронзительно кольнуло, тем не менее он поинтересовался, небрежно кинув букет крохотных роз на стол:
– Как это понимать?
Ей неловко было говорить, ему трудно слушать, не прерывая, однако оба справились с собой.
– Я прочла твои письма, которые ты писал Яне… Не все. Но и этого хватило. Вот они… – подняла она листочки с колен и положила обратно, потому что Никита их не взял. – Знаю, ты будешь отрицать, что писал их… (Нет, не отрицал, а молчал, простреливая ее насквозь глазами.) И я бы, может быть, поверила твоим словам, но… Яна показала мне две эсэмэски, они отправлены с твоего телефона четыре месяца назад. В сущности, и это не главное, можно предположить, что кто-то устроил неудачный розыгрыш… А что ты скажешь на это?
Алика протянула стопку фотографий, и Никита взял их, не мог не взять, ведь фото – это крайне занимательный документ. Глянув на первые два снимка, он достал сигарету, сунул ее в рот и, зажав зубами, прикурил от зажигалки, но ничто не выдало его истинного состояния. Если вчера он бесновался, орал, не находил себе места, то сегодня Никита достоин был занять лидирующее место в соревнованиях по невозмутимости. Он ходил, внимательно рассматривая каждое фото, ходил размеренно и медленно, мимикой владел отлично – будто ему дали посмотреть средненькие снимки начинающего любителя стоп-кадра. Курил. И курил подчеркнуто спокойно. Казалось, забыл, что рядом находится фактически жена, которая ждет объяснений. Выдержки и хладнокровия не хватило Алике:
– Надеюсь, ты хорошо помнишь номер, в котором мы жили?
Зря она взяла тон следователя или даже прокурора, Никита окончательно замкнулся. Мельком взглянув на нее как на малознакомую женщину, которая нисколько его не интересует, чему-то усмехнулся, снова опустил глаза на фото и коротко ответил:
– Помню.
– И мой халат узнаешь?
– И твой халат.
– Значит, эти фотографии…
– Сделали в то же время, когда мы с тобой там жили.
– Ты каждый месяц высылал ей деньги, у нее стопка извещений…
Никаких вчерашних сотрясений воздуха руками, воплей, возмущений, а главное – оправданий! Алика поняла: он попался с поличным, не знает, как теперь ему быть. Она дала Никите еще один шанс, но плохо представляла, каким образом он может переубедить ее:
– Больше ничего не хочешь мне сказать?
– Больше нечего сказать тебе.
– Значит, это правда, у тебя с ней было… – Алика сглотнула слезы, а губы все равно дрожали, как и подбородок. – Было одновременно со мной…
– У меня с ней ничего не было, но ты этого не услышишь, судя по чемоданам, в которые уложила все свои вещи.
– Хочешь, чтобы я верила словам?
– Не словам, а мне.
– А ты бы поверил мне, получив это? – раздраженно указала она подбородком на фотографии в его руке.
– Не знаю, – честно признался Никита.
Его пассивность жутко расстроила, не той реакции ждала Алика, не так должен был повернуться сюжет, в который обязан внести поправки Никита. А он не вносил. Ему как будто по барабану, что у ног Алики стоят чемоданы, что через четыре дня должно состояться торжество, приглашено много народу.
Наверное, если бы Ляля была сейчас свидетелем этой сцены, она могла бы сказать Алике: «Где логика? Доказательства подлости налицо? Решение принято? Оставь компромат на столе и уйди, когда Никиты нет дома».
Алика так и собиралась поступить, но по дороге от Ляли ее решимость несколько пошатнулась. Она очутилась перед нелегкой дилеммой: расстроить свадьбу, расстаться с Никитой – по силам ли это ей? Полтора года безумного счастья, полгода прожито в согласии и любви, когда они были вместе каждый день, стремились друг к другу. И вдруг одним махом на всем поставить крест? Нет, Никита обязан что-то сделать, как-то переубедить, да хоть упасть на колени и молить остаться, она с трудом, но согласится. Алика мысленно проиграла несколько вариантов, заканчивались они позитивно, а он неожиданно предложил свой, точнее, ничего не предложил. Сейчас она встанет и уйдет, неужели Никита не сделает ни одной попытки остановить ее?
– Вот видишь… Ты не поверил бы, а хочешь, чтобы я…
– Ты собралась уходить? – вдруг вяло бросил он. – Так уходи. К чему эта бессмыслица: а я – а ты, верю – не верю, было – не было? К чему? Тебе все ясно, раз чемоданы собраны, чего же ты от меня ждешь?
– Ничего, – тихо вымолвила Алика, поднялась, взяла чемоданы и, поскольку Никита стоял на пути, обошла его – он не остановил, остановилась она у выхода из гостиной. – У тебя есть единственный способ вернуть меня: сделать генетический анализ, если он покажет, что отец не ты…
