В любом случае тяжело представить себе, что достаточно опытный и совсем не глупый командир Первой дивизии РОА, основной целью которого на тот момент являлось спасение себя и своих людей прежде всего от сдачи в плен советским войскам, вместо планируемого до этого отхода на запад, к американцам, вдруг двинулся именно в Прагу, то есть в строго противоположном направлении, фактически навстречу продвижению Красной Армии, без того, чтобы ему были предоставлены некие весьма веские и перспективные гарантии на будущее, а также без четкого, как ему видимо показалось, плана действий и понимания происходивших в Праге событий. Видимо, и то и другое эти самые неизвестные чехи ему представили в настолько убедительной форме, что из-за этого Буняченко даже вступил в открытый конфликт с главнокомандующим войсками КОНР – генералом Андреем Андреевичем Власовым, который был изначально против выступления войск Русской Освободительной армии на стороне чешских повстанцев на любых условиях. Как и что именно чешские эмиссары в военной форме преподнесли генералу Буняченко, остается только догадываться. Но в результате Первая дивизия РОА все-таки оказалась в Праге, где ее командование с неприятным удивлением обнаружило, что на самом деле никто их здесь не ждал, а «у руля» восстания явно стоят совсем не те люди, которых власовцы ожидали там увидеть. А это означало, что, видимо, и о предоставленных им неких гарантиях и обещаниях нынешнее руководство восстания не знает, а также и не собирается их исполнять. Но дело было сделано – дивизия РОА уже была в Праге и даже начала воевать с немцами, причем на моральное состояние личного состава это производило явно позитивное воздействие.
В сложившихся условиях командованию дивизии надо было фактически снова войти в контакт с повстанцами и, по возможности, получить от этого всю возможную пользу для самих себя, продолжая все-таки попытки следовать плану действий, установленному в Сухомастах. Но проблема заключалась в том, что и генерал Буняченко четко не мог понять, кто же в реальности является ведущей силой всего того, во что он уже успел ввязаться, кто имеет реальную власть и влияние на ход восстания… Возможно, что на предварительных переговорах с чешскими представителями власовцы получили и некий список контактов в Праге, но, как мы знаем, ситуация с управлением восстания развивалась крайне быстро и непредсказуемо, то есть в конце концов скорее всего эти люди просто не оказались в предполагаемых местах и на нужных позициях… При этом обычное местное население принимало власовцев «на ура» как своих освободителей, чешские парламентеры, жандармы и полицейские с удовольствием провожали их и оказывали всяческое содействие. Первые контакты затем происходили главным образом с военными представителями повстанцев, а те от так важных для власовцев политических тем старались всячески дистанцироваться, переводя все дискуссии к актуальным и насущным для себя чисто практическим вопросам, ведь по пути своего следования на западе Праги все части дивизии РОА затем довольно успешно справлялись с немецкими войсками, чего совсем нельзя было сказать о пражских повстанцах в других районах города.
К концу второй половины дня шестого мая продвижение «кампфгруппы Кляйн» и частично «кампфгруппы Йерхель» чехам, с помощью власовских частей, удалось практически остановить на подступах к пражским окраинам, а в некоторых случаях даже отбросить назад; достаточно большой гарнизон Люфтваффе и СС на территории аэродрома в Рузини был заблокирован и держался в осаде Третьим полком РОА, а какое-либо активное использование летного поля для деятельности авиации с него было теперь невозможно; Страховский монастырь и Пражскую крепость с правительственными зданиями на Градчанах успешно штурмовали солдаты Четвертого полка РОА, батареи ПВО на Петржинском холме были полностью отрезаны от остальных германских сил и находились под прицелом артиллерии власовцев, а больше в западной Праге никаких крупных военных частей или опорных пунктов у немцев практически и не осталось. Но на восточном берегу Влтавы в то же самое время рисовалась прямо противоположная картина – движущиеся на подавление восстания с севера, востока и юго-востока полк СС «Дер Фюрер», ударные группы «Миловице» и «Рейманн» вошли в город; после неудачной попытки использования в Праге скоростных мессершмиттов МЕ-262 в воздух были подняты более приспособленные для этого истребители-бомбардировщики Фокке-Вульф 190, принадлежавшие к 77-й штурмовой эскадрилье с аэродрома в городе Пардубице
[118]. Первая пара немецких самолетов уже в 17 часов 40 минут атаковала двухсотпятидесятикилограммовыми бомбами радиовещательный узел на Пражских Виноградах, в результате этого налета был полностью уничтожен жилой дом на соседней улице Италска, а одна из бомб, влетев в окно третьего этажа здания радиовещания, пробила перекрытия и с помощью детонатора замедленного действия взорвалась во входном фойе на первом этаже, сильно повредив при этом как само здание, так и радиовещательное оборудование в нем. Ущерб был нанесен такой, что передачи повстанческой радиоточки возобновились только после семи часов вечера и уже из новоорганизованной временной студии радиопередатчика в Сташницах. Часть радиопередающей аппаратуры вообще разместили за алтарем в протестантском гуситском костеле, в лесопарке, на удалении примерно километр от главного здания радиовещания. С точки зрения безопасности, о существовании этой секретной радиостанции до самого окончания восстания знали лишь в узком кругу посвященных сотрудников – пражский радиопередатчик являлся стратегически крайне важным объектом как для повстанцев, так и для их противников.
Ударная группа «Рейманн» вышла из города Чешский Брод в составе нескольких самоходных артустановок, охранного батальона Вермахта, батальона моторизованной пехоты СС и нескольких самоходных скорострельных орудий ПВО, смонтированных на шасси полугусеничных бронетранспортеров и на автомобильной тяге. В отличие от отрядов СС «Валленштайн» германские части, выдвигавшиеся в Прагу позднее, уже имели четкие инструкции при встрече с вооруженными повстанцами или вообще с любым видом противостояния войскам открывать огонь на поражение сразу, не дожидаясь каких-либо специальных приказов. На первую крупную баррикаду, обороняемую вооруженными людьми, немцы наткнулись еще по дороге, у деревни Увалы. Скорострельная артиллерия ПВО практически с ходу открыла огонь, а пехотинцы, соскочив с машин, под прикрытием пулеметов развернулись в цепи и начали атаку на населенный пункт широким фронтом. Такой молниеносной реакции повстанцы явно не ожидали – их импровизированная линия обороны быстро распалась, кто смог, разбежались по окружающим лесам, несколько схваченных с оружием в руках мужчин были вскоре расстреляны прямо на местном кладбище. В Увалах немецким командованием было сразу объявлено военное положение, взрослое население было согнано и отправлено на разбор баррикад в окрестностях. Следующее столкновение произошло у поселка Нова Сибржина, где повстанцы перекрыли дорогу поваленными стволами деревьев и начали издалека обстреливать головные машины колонны. Под огнем немцев и здесь защитники лесных баррикад достаточно быстро отступили и скрылись в неизвестном направлении, не причинив, по сути, никакого ущерба. Ближе к вечеру боевая группа «Рейманн» уже проникла к пражской окраине Беховице.
