Через несколько минут он выдохнул с великим облегчением, словно донес до места и сбросил там с плеч гору.
Впереди заблистал круг настоящего света, приблизился. Михаил рассмотрел в сиянии солнечного утра густые кусты, а за ними и толстые деревья.
Труба вывела в лес, настоящий лес, он ощутил еще за полсотни шагов, как навстречу ринулись насыщенные ароматы травы, листьев, коры и древесного сока.
Азазель оглянулся на бегу:
– Чего лыбишься?
– Лес, – крикнул Михаил счастливо, – хоть что-то в этом мире людей вечное!..
– Да, – прокричал Азазель, не останавливаясь, – эта вечность продлится еще три с половиной года. А потом здесь выстроят крупный сельскохозяйственный комплекс с крупным рогатым.
Михаил крикнул рассерженно:
– Умеешь заглядывать в будущее?
– Достаточно заглянуть в планы генерального строительства, – прокричал Азазель и скрылся за толстыми стволами. – Я же в доле.
Когда Михаил догнал Азазеля, постоянно слыша за спиной дыхание все еще прикрывающего им спину Бианакита, он сказал горестно:
– Вот уж не думал, что придется вот так всерьез… Это же вообще ни в одни ворота! Я думал, любители косплея, чокнутые аматоры тайн и страшилок…
– Чья-то частная армия, – сообщил Азазель.
– А такое можно?
– Еще как, – ответил Азазель. – Сейчас это модно и очень удобно. Можно делать вид, что ты ни при чем и всячески соблюдаешь международные договоры.
– А кому принадлежат?
– У нас демократия, – напомнил Азазель. – Кто может себе позволить содержать, тот и держит, если есть необходимость. Некоторые настолько засекречены, что даже не знают, чьи задания выполняют. Понимаешь, глобализация размывает границы и уменьшает армии, однако привыкшие воевать не хотят уходить в укладчики асфальта.
Михаил пробормотал:
– Все равно я такого не ожидал. Это же настоящая бойня!
Азазель пожал плечами.
– Я обещал, – напомнил он, – что вампиров не будет! А про демонов ты как бы догадывался. Но, вижу, ты доволен, хоть и ворчишь, как старая бабка. Я тоже доволен, хоть у нас и разные мотивы. Во всяком случае, мы не просто разгромили, мы уничтожили под самый корень ячейку возрождения сатанизма. Правда, только местную. Но зато какую! Это же Москва, сынок! Не какая-то Спарта.
Михаил спросил тяжелым голосом:
– А что сам Сатан?
Азазель посмотрел удивленно:
– Сатан?.. А он при чем?.. Думаю, о таких культах ничего не знает. Да и поклоняются здесь не Сатану, а Бафомету или нынешнему Леонарду, а то и Вельзевулу. Но все равно все это почему-то именуется сатанизмом. Так же как и христианством называется учение, которое придумал и оформил Павел. Вот бы Христос изумился!.. Пойдем отсюда. Здесь хоть и уединенное место, но рано или поздно набегут копы. Трупы демонов не обнаружат, а людей… ну, это по их профилю.
Михаил вышел за ним через лес к дороге, промахнувшись всего на десяток шагов в сторону от поджидающего автомобиля.
– И не украли, – заметил Михаил. – Брошенную колесницу обязательно бы сперли. Хоть в Египте, хоть в Риме.
Бианакит промолчал, Азазель сказал успокаивающе:
– Не волнуйся, здесь жулья не меньше! Просто автомобиль всех пишет на видео и отправляет прямо в облако, не достать. А по записям крадунов отыскать проще простого. Садитесь, надо уезжать. Лучше, чтобы нас здесь не видели.
Когда Михаил и Бианакит забрались в салон, Азазель неспешно погнал автомобиль по дороге, а Михаил сказал со вздохом:
– А я уж поверил, что люди стали честнее.
– А частная инициатива? – напомнил Азазель. – Начинается обычно с нарушения писаных законов! В этом залог прогресса людей.
– А неписаные? – спросил Михаил. – Я имею в виду заповеди?
– Их обычно блюдут. Нарушают только совсем отморозки, тех уничтожают все, даже свои соратники.
Михаил сказал с презрением:
– Ну да, у бандитов тоже своя жесткая структура.
– А как иначе? – спросил Азазель в изумлении. – Любое государство начиналось с шайки бандитов, что облагала покоренных крестьян оброком. Это в традициях всех демократий.
Бианакита высадили у ближайшей станции метрополитена, у исполнительного демона автомобиля все еще нет, но он не ропщет, начальству виднее, что ему положено, а с чем лучше подождать.
Михаил посмотрел ему вслед, вздохнул:
– Он хорош.
– Да, – согласился Азазель. – Молчит, не выкобенивается.
– Хочешь сказать, не выкозливается?.. Не думаешь заняться его обустройством?
– А что, неловко помнить, что соратник ночует в подворотнях?
Михаил промолчал, против сказать нечего, а хвалить демона как-то недостойно, Азазель дальше не заговаривал, пока ехали к дому, а там так же молча поднялись в его квартиру.
Пылесос суетится уже у порога, Сири явно наябедничала, что идут пыльные и грязные. Михаила обдул струями теплого воздуха с ног до головы, особенно тщательно почистил обувь. Азазель прошел мимо молча. Михаил посмотрел вслед с подозрением, у Азазеля все блестит, сам будто только из салона, это нечестно, но какая честность со стороны демона?
Сири не только приготовила прекрасный сытный обед прямо к их приезду, раз уж к завтраку опоздали, но и вывела на экран сводку всех важных новостей, отсортировав от неважных и второстепенных, даже если правительство и считает их важными, но здесь рулит господин и повелитель сагиб Азазель, весь мир должен считаться только с его вкусами, а пока их свято блюдет она, Сири, на которой он обещал жениться, хотя эту нехитрую шуточку используют все семьсот миллионов пользователей Сири.
Азазель, глядя на богатый обед, довольно потер ладони.
– Когда вижу вот такое, душа радуется…
– А у тебя она есть? – полюбопытствовал Михаил.
– Не было, – согласился Азазель, – но за годы жизни среди людей, мне кажется, я ее приобрел.
Михаил пробормотал:
– Значит, Творец нас не забывает…
Азазель сказал со вздохом:
– Хоть и не люблю о таком даже вспоминать, но даже бескрайний Ацилут как крохотное маковое зернышко, в самом Творце, а в нем, как матрешки, Йецир, Брия и совсем крохотнейшая Асия, которую люди называют вселенной. Подумать только, все эти бескрайние миры созданы только для Асии!..
Михаил сказал со вздохом:
– Это выше моего понимания. Потому даже не допытываюсь.
– Но люди допытываются, – сказал Азазель со странной усмешкой. – Более того, когда-то допытаются.
– Ты с ума сошел!
– Поживи здесь еще, – посоветовал Азазель доброжелательно. – Хотя нет, тебе не стоит. Кто-то должен оставаться образцом несгибаемости.
