Спуск крутой, неудобный, Аграт сказала с иронией:
– Азазель, ты в старости стал таким осторожным?
– Я им всегда был, – ответил Азазель мирно. – И потому все еще жив… а мои враги нет.
Михаил смолчал, не желая поддерживать демона, хотя, конечно, Азазель прав, здесь никто не увидит, как они трое появились из ниоткуда.
– Вон там внизу домик, – сказал он. – Мы к нему?
– Точно, – сказал Азазель. – Это постоялый двор. Гостиница.
– Не так уж и далеко, – сказал Михаил. – Тем более дорога все время вниз. А что случилось с Гамалиэлем?
Азазель ответил на ходу, не поворачивая головы:
– Когда-то он был только светлым ангелом. Весь из чистоты и света! Такими и люди бывают в самом раннем детстве, когда еще не умеют лгать… Но способность пить из двух источников, сфирот и клипот, привела к тому, что…
Он умолк, махнул рукой в безнадежном жесте и шел дальше молча.
Аграт промолчала, вряд ли даже поняла, Михаил сказал осторожно:
– Азазель, ты бы удержался. Знаю, лакал бы из обеих, это ж твоя натура, но пить из сфирот не перестал бы.
– Гамалиэль тоже пьет, – ответил Азазель убитым голосом, – но уже все реже и реже. А из клипот почти постоянно. В этом случае его зовут уже Нихшиэлем. Скоро таким останется. Уже навсегда.
– Что он сказал о будущем?
Азазель отвел взгляд:
– Да, собственно… не успел. Только поздоровались, он тут же сделал глоток из клипот. А дальше сам понимаешь… Это как хороший коньяк, только лучше…
– Ну ладно, – сказал Михаил, он тоже старался не встречаться взглядом с Азазелем, не стоит говорить, что все слышал, – ничего не меняется?..
Азазель подумал, покачал головой:
– А что остается? В самом худшем случае погибнем чуть раньше остального мира. Но, может быть, и спасемся. Заодно и весь остальной мир спасем.
– Заодно, – повторила Аграт. – Хорошо сказано. По-азазелевски!
Крутая дорога, по которой иногда скользили, съезжая на спинах, привела вниз, а там в километре высится на перекрестке двух дорог крохотный двухэтажный домик. Возможно, в самом деле гостиница, как сказал Азазель.
Бианакит поднялся им навстречу из-за стола в обеденном зале. Крепкий, похож на ветерана многих войн, что отслужил по контрактам и теперь путешествует по миру, наслаждаясь его красотами. Лицо оставалось неподвижным, даже когда увидел рядом с Азазелем и Михаилом еще и яркую Аграт, в которой легко увидеть спецназовку, играющую в туристку.
– Привет, дорогой друг, – произнес Азазель приветливо, – как хорошо, что ты нас здесь отыскал!
Говорил он громко и сердечно, явно для присутствующей в дальнем углу пары пожилых туристов в чересчур молодежной одежде, что хоть и не по возрасту, но для карабканья по горам и даже для прогулок по дикой местности очень даже хороша.
Аграт тоже поняла, шепнула:
– А давай я их убью!
Азазель ответил ей взглядом, в котором Михаил и Бианакит прочли отчетливое «Молчи, дура». Азазель же обнял Бианакита и усадил за стол.
– Уже оттрапезовал?.. Ничего, посмотришь, как мы едим. Я вообще лучший едун на свете! Сразу и сам восхочешь опять и снова.
Бианакит улыбнулся одними глазами, а массивное лицо оставалось таким же неподвижным, словно вырубили из камня долотом и молотом.
Заспанный официант принес стандартный набор блюд, Азазель похвалил, Михаил смолчал, настоящие мужчины не перебирают, Бианакит тоже ел спокойно и равнодушно, словно пилил дерево, только Аграт сказала с неудовольствием:
– Рыба холодная, салат какой-то вялый, а мясо пережаренное…
– Лопай, – велел Азазель, – что дают. Щас для тебя побегут свежий салат собирать на огороде!
– А стоило бы, – буркнула она.
Михаил смотрел с неудовольствием, как она брезгливо ковыряется в тарелке, сам поел быстро и не прислушиваясь к ощущениям, но Азазель все равно опередил, вытер последним ломтиком хлеба пустую тарелку и, отодвинув ее, нетерпеливым жестом велел официанту подавать кофе.
К счастью, кофе оказался горячим, крепким и сладким. Михаил пил с наслаждением, Бианакит спокойно и без видимых эмоций, только Аграт скривилась и сказала с неудовольствием:
– Недостаточно крепкий!
Азазель заметил:
– Этот кофе можно намазывать на хлеб. Это недостаточно?
– Я пила такой, – похвасталась она, – который можно было резать ножом!
Азазель молча расплатился, поднялся, Аграт встала с чашкой в руке, допила уже на ходу и вручила пустую официанту на выходе.
– Я снял две комнаты, – сказал Бианакит.
Михаил, ничего не спрашивая, поднялся с Азазелем и Аграт по ветхой лестнице на второй этаж, Бианакит вытащил из кармана ключи, один отдал Азазелю, второй сунул Михаилу.
– Пока постояльцев мало, – сообщил он. – Туристический сезон вот-вот начнется, тогда здесь будут спать и во дворе на сеновале.
Азазель кивнул, вставил ключ в дверь их номера. Аграт сказала за их спинами:
– А я пока осмотрюсь в самой гостинице, а потом приду!
Михаил уловил в ее голосе то ли обиду, то ли угрозу, но Азазель не среагировал, распахнул дверь и жестом велел мужчинам войти в номер.
Комната при всей ее бедности, если сравнивать с апартаментами Азазеля, выглядит роскошной, все-таки помимо трех кроватей и шкафчиков, еще и широкий экран телевизора на стене с крупным блоком компьютера под столом, которых не было даже у императоров могущественного Рима.
Даже холодильник и прочие мелочи делают комнату исполненной магии, хотя да, уже понятно, это не магия, а доведенное до совершенства умение людей делать такие вещи, которые может понять только сам Господь.
Азазель швырнул рюкзак в угол, хотя рядом на стене удобная вешалка на все случаи жизни, от шляп и до обуви, ненадолго скрылся в туалетной комнате, а когда вышел, Михаил осторожно поинтересовался:
– Ты можешь сказать, из-за чего такой переполох и спешка?
Азазель сел на кровать, игнорируя легкие пластиковые кресла, подумал и лег, закинув руки за голову.
– Это старая история, – проговорил он с неохотой.
– Для тебя, – напомнил Михаил с сердцем. – Я многое пропустил, сам знаешь.
Азазель снова подумал, Михаил посмотрел на его отрешенный вид и заподозрил, что Азазель размышляет о чем-то ином, а может, еще и переговаривается с кем-то из своих, но наконец Азазель обратил на него внимание, хотя во взгляде проступило сомнение, а заговорил с заметным неудовольствием:
– Нужен ли тебе ответ прямо сейчас?.. Ну ладно, когда Адама и Еву изгнали из рая…
Михаил сказал злее:
