– Да это не тюрьма какая-то получается, а вертеп! Лишь пьяных музыкантов не хватает…
Только и оставалось, что его утешить:
– Да уж, нелегко нам тут приходится! Но ты не расстраивайся, потому что с меня причитается тебе солидная премия.
– И где она? – сразу оживился разжалованный некогда следователь.
– Как только с утра пожалует тот самый посетитель, что меня искал, проводи его ко мне. Не обижу!
– А если не придет?
– Тогда сам его поищи. Или пошли кого-то на его поиски. Только сразу ему и скажите, мол, ждет тебя не дождется генералиссимус Македонский. Поверь, он сразу примчится, а ты – вдвойне заработаешь.
Уходя, охранник выглядел не в пример более заинтересованным. Ну а я, обернувшись к своей сокамернице, с вожделением потер ладони и с этаким звериным рычанием проговорил:
– Ну-с! Приступим-с! – и уже в который раз был превратно понят:
– Не смей ко мне приближаться! Я кричать буду!
– У-у-у, ты какая! – не стал я скрывать своего возмущения. – Сама все съесть вознамерилась?! – после чего шагнул к столу и уселся на стул. – Тем более что это мне угощение доставлено и по моему заказу.
Глядя, с каким усердием и рвением я набросился на обильную трапезу, Сюзанна не удержалась от ехидных комментариев:
– Глазам не верю, ты ведь только что вернулся с ужина?.. А у княгини кормят как на убой, оттуда еще никто голодным не уходил. Или ты вознамерился лопнуть от чрезмерного чревоугодия?
Кое-как прожевав и запив кальвадосом, я выдал расхожую истину:
– Как мужчина ест, так и работает! Так и любит! – Ну и заметил, что красотка чуть ли слюной не давится, но к пище не прикасается. – Да ты сама не стесняйся-то, угощайся всем, чего душа пожелает! За все уплачено, гуляем.
– Ага, уплачено, – присматривалась она ко мне с явным недоверием. – Все вы одинаковые! Вначале угощаете, все, что угодно, обещаете, а потом расплачиваться требуете.
На такие обвинения я лишь руками махнул да глаза закатил. Мол, это у вас, дур этаких, одно лишь на уме. Уж не знаю, как она расшифровала мою мимику, но пару раз тяжко вздохнув, с фатализмом во взгляде приступила к позднему ужину. От алкоголя, правда, воздержалась, да я и не настаивал.
Наелась быстрей меня да и прислонилась к стенке с осоловевшими от сытости глазами. А я чуть позже, оказавшись в стадии полного насыщения, не удержался от многозначительной подначки из старого анекдота:
– Так что ты там, старая, намекала по поводу «расплачиваться»? – Видя непонимание во взгляде сокамерницы, рассказал ей анекдот полностью, как солдат к бабке на ночлег просился.
Понравился ей рассказ, даже хихикнула поощрительно. Когда я рассказал еще парочку анекдотов, совсем развеселилась и потребовала:
– Давай еще! – пришлось осаживать:
– Продолжим веселые истории после ухода музыкантов. Не буду же я их перекрикивать.
– Не поняла? – Девушка с недоумением покосилась на дверь. – Это ты так шутишь?
– Нет, намекаю, что пора спать ложиться. Завтра день тяжелый предстоит, некогда будет с утра прохлаждаться.
– И как ты это «спать» представляешь себе?
Если она думала, что я нереально крутой джентльмен и уступлю ей единственную кровать, то глубоко ошиблась. Спать на голом полу я не собирался, о чем заявил прямо:
– Если тесноты не боишься, ложись со мной рядышком. Да и теплей будет вдвоем, а то на ночь какая-то сырость появилась. И не бойся, приставать не буду.
Да и поспешил облегчиться перед сном. Вернулся, красотка так и сидит возле стенки. И хорошо, что я вспомнил:
– О! Давай-ка мне тот кусочек прозрачный, что у тебя на поясе!
Взял «дозиметр» и с немалым удовлетворением слил в личное хранилище почти полтора процента так дефицитной для меня в этом мире энергии. Живем! Теперь и повоевать можно, в случае необходимости.
«Хотя желательно вырваться отсюда мирно, без жертв…»
С этими мыслями и улегся на бочок, под самой стенкой. Да и уснул быстро. После такого обильного чрево-угодия меня мало что волновало.
Сквозь сон (не знаю, сколько времени прошло) почувствовал, как Сюзанна осторожно улеглась у меня за спиной. А так как кровать узкая, то девушке пришлось волей-неволей ко мне прижаться, а потом и рукой приобнять.
Ну что на это сказать? Я далеко не ханжа, да и вообще человек самых вольных нравов. И зачем себя обманывать-то? Хотелось мне эту девушку, еще как хотелось! Так и представил себе: вот сейчас разворачиваюсь и так обнимаю это шикарное тело, что сам задохнусь при этом от вожделения и предстоящей близости. И отговорка хорошая отыщется, чтобы оправдать нарушение данного слова «не приставать». Ведь не я первым полез обниматься! Она сама ко мне пришла!
Но я все лежал и лежал… прислушиваясь к еле слышному, настороженному дыханию. А может, и сонливость во всем виновата? Но разворачиваться так и не стал, постепенно вновь провалившись в навалившиеся сновидения.
Уже гораздо позже, каким-то уголком вечно бдящего сознания, фиксировал наши пертурбации на узенькой кровати. Уснувшая Сюзанна меня вначале раз толкнула, потом еще пару раз, но уже грубее. Затем вообще что-то возмущенное шипела в мой адрес, типа «…жирный кабан, разлегся тут!..» Но даже моя бдительность не уследила: каким это образом и когда мы поменялись местами?
Потому что проснулся я под утро лежащим на спине, на краешке кровати и упираясь плечом и седалищем в подставленные стулья. А красотка лежала на боку под стенкой и частично на мне. То есть ее рука и нога были фривольно заброшены на мое многострадальное тело.
Что еще сразу осознал, так это полную боевую готовность моего детородного органа. Хотя тут, скорей всего, виноваты оказались чисто физиологические функции организма: в туалет хотелось не по-детски. Мои симбионты работали на наше всеобщее благо без перерывов на сон, и теперь следовало срочно избавиться от продуктов распада ведущейся «ядерной» реакции. Вот я и умчался в тесную комнатку персонального санузла.
А когда вернулся, моя сокамерница уже вновь сидела за столом, бесцеремонно выбирая из остатков пищи самые вкусные кусочки. Словно случайно заметив меня, поздоровалась:
– О! Это ты? Привет! – И пояснила: – Люблю с утра плотно позавтракать.
– М-да? – не удержался я от скепсиса и вновь расслабленно заваливаясь на кровать. – А я вот не люблю, когда мне спать мешают… Ты чего по мне всю ночь ползала, словно пчела по цветочному пестику?
– Сам такой! Мог бы и сразу уступить даме лучшее место!.. Под стенкой…
– Могу еще лучшее предоставить, – игриво предложил я, похлопав себя многозначительно по животу.
За что удостоился уничижительного взгляда и презрительного фырканья. Ха! Подумаешь! Тоже мне еще цаца выискалась. Но вслух этого говорить не стал, утешив себя соответствующе:
