Анна Павлова в группе учениц в сцене из спектакля Мариинского театра.1890-е гг.
Когда Анна начала выступать на сцене Мариинки, сын известного железнодорожного подрядчика и петербургского банкира Лазаря Полякова заявил, будто бы она его сводная сестра. Скорее всего, это было правдой, так как за год до рождения дочери Любовь Федоровна находилась в услужении у семьи Поляковых, но потом вдруг внезапно исчезла, и больше о ней там ничего не слышали. Скорее всего, Лазарь увез беременную любовницу с глаз долой, пообещав заботиться о ребенке в обмен на молчание. Или она сама ушла, получив некоторую сумму отступного.
Перед вступительными экзаменами в хореографическом училище Любовь Федоровна предъявила следующий документ, удостоверяющей ее личность:
«1. Вероисповедания: православного.
2. Время рождения или возраст: сорок лет.
3. Род занятий: прачка.
4. Состоит или состояла в браке: состоит.
5. Находится при ней: дочь Анна.
Предъявительница сего Тверской губернии Вышневолоцкого уезда Осеченской волости деревни Бор солдатская жена Любовь Федоровна Павлова уволена в разные города и селения Российской империи от нижеписанного числа. Дан с приложением печати тысяча восемьсот девяносто восьмого года октября десятого дня. Волостной старшина М. Жуков».
Для чего был необходим этот документ? Когда крестьянин попадал на военную службу, он переставал быть крепостным, и это касалось его жены и детей. Собственно, поэтому обычно в армию отдавали холостяков и бобылей. Жены военных могли по личному выбору либо оставаться в родном селе крепостными, либо отправляться за мужем в полк. Солдатская жена проживала в выделенном ей помещении на территории казарм, помогая в хозяйственных нуждах. В случае, если армия выступала в поход, солдатские семьи в виду отсутствия другого способа найти пропитание следовали за отцами семейств в полковом обозе. Бывали, правда, и исключения. Если женщина обладала какими-то умениями (к примеру, шила) или находила себе место прислуги за пределами полка, семья жила в съемном углу и имела более радужные перспективы на будущее. Именно для этого случая и придумали отпускное письменное разрешение. То есть, выйдя замуж за рядового, Любовь Федоровна была обязана проживать с ним, но, имея на руках подобный документ, она жила там, где ей было разрешено, не нарушая при этом закона.
Разумеется, в Императорское хореографическое училище, да и вообще в любое приличное место, незаконнорожденному ребенку было непросто пробиться, поэтому Анечкина мама постаралась и выйти замуж, и одновременно с тем обзавестись отпускным свидетельством.
Обычно, когда пишут о жизни Анны Павловой, особенно выделяют, будто бы ее биологический отец не принимал не малейшего участия в судьбе девочки: «Мать Анны Павловой служила горничной в доме Поляковых, хозяин обольстил ее, а когда она забеременела – выгнал из дома “за разврат”, причем не дал ей ни копейки. Уже после рождения дочери Любовь Федоровна пришла с младенцем на руках к своему погубителю, надеясь, что он, будучи отцом нескольких законных детей, сжалится хотя бы над невинной малюткой. У Лазаря Полякова оказалось каменное сердце, и он отказался даже принять свою бывшую горничную. А Любовь Федоровна была слишком горда, и хотя она записала-таки дочь “Лазаревной”, но больше никогда не обращалась к Полякову и с самых ранних лет внушала дочери презрение к ее недостойному отцу»
[209]. Но тогда откуда у отставной служанки или бедной прачки собственный двухэтажный дом на Николаевской улице, позже улице Льва Толстого, в Лигово? Из автобиографии Анны Павловой: «Первое мое воспоминание – маленький домик в Петербурге, где мы жили вдвоем с матерью…».
«Мы были очень, очень бедны, – пишет в своей биографии Анна Павлова. – Но мама всегда ухитрялась по большим праздникам доставить мне какое-нибудь удовольствие. Раз, когда мне было восемь лет, она объявила, что мы поедем в Мариинский театр. “Вот ты и увидишь волшебниц”. Показывали “Спящую красавицу”». До театра они, разумеется, добирались в экипаже. Собственно, на этом странности прачки не заканчиваются, но вернемся к тому, что писала сама о себе звезда русского балета. В частности, Павлова отмечает, что она родилась недоношенной и слабенькой, так что первые несколько месяцев ее держали в вате. Вряд ли на жалование прачки можно было поднять такого хворого ребенка, но припишем это обыкновенному чуду, а не деньгам банкира.
По словам Анны Павловой, ее мать – глубоко религиозная женщина, всю жизнь проработала простой прачкой, жили они бедно, если не сказать нищенски, часто дома не было иной еды, кроме пустых щей, но зато все члены семьи – мама, бабушка и маленькая Нюрочка – очень сильно любили друг друга.
Относительно прачки и хронической нехватки денег тоже не все понятно, на самом деле Любовь Федоровна была не прачкой, а хозяйкой прачечной. А это суть не одно и то же. Да и по поводу религиозности имеются вопросы, к примеру, отчего бы глубоко религиозной женщине отдавать дочь в танцовщицы? Все ведь знают, как будет в дальнейшем складываться жизнь девочки. Все артистки балета так или иначе находились на содержании у любителей балета. В повести о М. Кшесинской мы приводили примеры самых удачных и длительных союзов. То есть существует немалая вероятность того, что у девочки никогда не будет нормальной семьи, детей. Зато дурная слава содержанки прилепится на долгие годы. Хорошенькой балетной девочке не уберечься от докучливой заботы сорящих деньгами направо и налево толстосумов.
Но даже если Нюрочка каким-то чудным образом сумеет обойти все соблазны, балет – божество ревнивое: тут уж не до семьи и детей. В том смысле, что роды изменяют женский организм. И очень мало балерин, которые с успехом могли быть и мамами, и успешными в профессии. К примеру, у М. Кшесинской был всего один ребенок, ее же мать была вынуждена отказаться от балета, сделавшись женой и матерью. Собственно в то время почти не предохранялись, а это значит, что замужняя женщина беременела, рожала, потом, зачастую не успевая сколько-нибудь поднять первого ребенка, беременела снова, и так пока природа позволяла.
Встреча с прекрасным
Вот как описывает свой первый визит в театр сама Анна:
«С первых же нот оркестра я притихла и вся затрепетала, впервые почувствовав над собой дыхание красоты. Во втором акте толпа мальчиков и девочек танцевала чудесный вальс. “Хотела бы ты так танцевать?” – с улыбкой спросила меня мама. “Нет, я хочу танцевать так, как та красивая дама, что изображает спящую красавицу”.
Я люблю вспоминать этот первый вечер в театре, который решил мою участь».
И оттуда же:
«Мы не можем принять восьмилетнего ребенка, – сказал директор балетной школы, куда привела меня мама, измученная моей настойчивостью. – Приведите ее, когда ей исполнится десять лет». На самом деле проблема была не только в возрасте. Крохотную, тщедушную, вечно болеющую Павлову забраковали по медицинским показаниям. Дав ей два года на то, чтобы закалиться, окрепнуть и подрасти.
