Были ли какие-то творческие мечты, которые Вам не удалось осуществить? Или несбыточные, утопические идеи?
Мечты? Можно было еще многое сделать, но не все получилось. Вы знаете, я думаю, что это судьба. В первой половине жизни было трудно. Безумно трудно, тяжело. Потом стало легче. Дали свободнее дышать. Сейчас никто тебе, никакой репертком, не может ничего запретить. Работай с кем хочешь, где хочешь. Даже говорят иногда: чтобы духа твоего не было, поезжай на все четыре стороны. Но так все-таки лучше. Я бы, конечно, в свое время не отказалась, если бы Хичкок или Уайлдер пригласили меня сниматься в своих фильмах. Хичкок – это вообще моя стихия, потому что там всегда есть мистика. Хотя я в свое время и о комедии мечтала. Всегда мечтала. Но тогда это был бы – Уайлдер. У меня ведь так получилось, что только «Дон Кихот» в общем-то комедийный спектакль. Так сказать, просто классика немного со смехом. Но в целом, ничего особенного. Остальные партии были трагические. Так уж сложилось. Совершенно не нарочно. Вот что еще интересно: давным-давно Лиля Юрьевна Брик перевела одну пьесу, она называлась «Ангелочек». Ее хотел поставить в Театре сатиры со мной в главной роли Валентин Плучек. Там подобралась тогда хорошая компания актеров. Мы даже собирались в театре и обсуждали. Я помню Андрюшу Миронова и других. Но как-то так случилось, что ничего не случилось. Очень милая была пьеса. Вот это – туда, это я хотела. Лиля знала, что я хотела сыграть в драме, потому она, вероятно, для меня и перевод сделала.
Как вы любите отдыхать? Что для Вас отдых?
Кто как понимает отдых. Я ничего не делаю, значит отдыхаю. Если я не тренируюсь, не танцую, не езжу на гастроли – значит отдыхаю.
Вас тянет на природу?
Вы знаете, я люблю природу, но сказать, что меня так уж тянет, не могу жить без природы, было бы преувеличением. Все-таки я себя хорошо ощущаю и в городе. Конечно, на природе – там и красиво, и воздух другой. Но это с точки зрения здоровья и для пользы.
Самокритична ли Майя Плисецкая?
Очень самокритична. Я на себя смотрю всегда только с точки зрения, что я не так сделала. Иногда это помогает, если еще можно исправить. Правда, раньше это было почти нереально. Плохо сняться или станцевать – означало, как говорила Фаина Раневская, «плюнуть в вечность». Увы, теперь, когда я смотрю некоторые свои записи, то переживаю, что уже невозможно ничего исправить. Но я вижу, вижу свои недостатки! И думаю: ах, вот тут надо было бы по-другому сделать, вот здесь… Недавно я сказала Леше Ратманскому: «Как хорошо теперь современным артистам балета: посмотришь видеозапись и сразу же увидишь, что можно исправить. Можно даже обойтись иногда и без педагога». – «Да что вы, – ответил он, – современные артисты балета смотрят на себя с восторгом. Они не видят у себя никаких недостатков».
Согласны ли Вы, что порой то, над чем артист мучается на репетициях, потом, как ни странно, воспринимается публикой лучше?
Не знаю. Успех выступления, а уж тем более судьбу произведения, нельзя предопределить. Хотя, сочиняя «Лебединое озеро», Чайковский и знал, что он пишет что-то сверхзначительное, но в оценке других своих сочинений даже он иногда ошибался. Классика – это лишь то, что выдержало испытание временем. Теперь стало расхожим раздавать оценки: этот – классик, этот – гений. Подождите лет сто, тогда посмотрим.
Майя Михайловна, не кажется ли Вам, что искусство реальнее самой жизни?
Может быть. Никогда об этом не думала, просто танцевала. Не думала, что надо углубляться – реально, нереально. Знаете, когда артисты начинают философствовать, как стать в ту или иную позицию, все пропадает. Все впустую. Для этого существует интуиция.
Майя Михайловна, Вы отвечаете на вопросы и говорите так, как Вы дышите. Естественно, без придумок.
А я и не знаю, как иначе можно.
Многие просят прислать заранее вопросы.
Если бы я тоже готовилась, подумала заранее, то отвечала бы поинтереснее и поумнее. И тем не менее, неохота долго думать. Да и потом, сейчас, когда появилось новое племя так называемых модераторов, и вовсе желание пропадает.
Новые «властители дум»?
В кавычках или нет, но это так. Вот это и плохо. Они без воспитания. Они дикие: более или менее. Но почти все. Иногда я даже думаю, что все без исключения. Прежде всего, вопрошающий человек должен быть уважителен и находиться в проблеме. Их вопросы примитивные, низменные, без интеллекта. Вопрошающий человек должен был бы и интеллектуально к разговору подготовиться. А не спрашивать только: какие вы носите юбки, и какая у вас любимая роль… Сейчас все вопросы и вообще тематика бесед, как говорится, только ниже пояса. Причем сами спрашивают и сами отвечают! Да и спрашивают только затем, чтобы иметь основание самим вещать, и забывают о своем главном предназначении: интеллигентно поддерживать беседу с гостем. Вы замечали, что беседа держится на интонации? Если людей что-нибудь удивляет и они говорят: да вы что?! – далее часто следует характерный жест, означающий: да вы спятили! А раньше сказали бы: да что вы? Это означает: неужели это так? И это было бы более вежливо, не так ли? Мне хотелось показать только разницу в интонации. Значения ее в разговорной речи. Неумение ею пользоваться так портит русский язык. Я в последнее время по телевидению, в фильмах, в разговорах вообще не понимаю, где человек спросил и где ответил. Все дикторы, артисты говорят так. Даже в дублированных фильмах. Не так, как, скажем, немцы при дубляже французских или американских фильмов – там не отличишь интонационно перевод от оригинала. Наши же говорят как хотят, переделывают названия, текст, интонацию. Это какая-то новая жуткая мода пошла. И потом еще утверждают: то, что модно, то и красиво. Я в этом совершенно не уверена. То, что красиво, не обязательно должно быть модным. Или эти квадратные белые ногти, что девушки теперь отращивают, как животные. На этот так называемый маникюр страшно смотреть. Или мода на небритых мужчин. Для меня небритый и немытый – это адекватно.
А у Вас никогда не возникало мысли вести какую-либо передачу на телевидении?
Нет и нет! После того как я сейчас только что обрушилась на телевидение, я вспомнила очень хорошую передачу, которую совсем недавно провела со мной Алина Кабаева. Я согласилась на разговор с ней, потому что она мне всегда очень нравилась. В первую очередь как непревзойденная гимнастка.
Мы часто всуе употребляем слово культура. Не кажется ли Вам, что подчас справедливо разделить это слово на культ и ура. Культовые фигуры, культовые фильмы, книги, спектакли, которым массы кричат ура! – вот на поверку и вся культура.
Культура – ура культу? А что, часто так и есть. Раскрутить, как сейчас говорят, можно и ежика. Рассказывать без конца, насаждать – и… уже верят. Но началось это не в наше время. Вспомним Пушкина, который «осрамил» Сальери. Он показал зависть. Ему нужна была тема. И вот уже Сальери – отравитель. Культовый имидж, так сказать, в негативном смысле. Но время расставляет все по местам. Сальери был замечательным композитором, кстати, учителем сына Моцарта. Его музыка звучит в наши дни во всем мире.
