Страсти нарастали…
В результате суд решил, что литературным наследием Эйнштейна могут распоряжаться только душеприказчики – Отто Натан и Элен Дюкас (впоследствии все права на наследство ученого отошли к Еврейскому университету в Иерусалиме). На родственников Альберта этот судебный вердикт произвел тяжелое впечатление. Фрида Эйнштейн-Кнехт (супруга Ганса Альберта) попыталась оспорить решение суда, но, увы, безуспешно.
Более того, не выдержав нервного напряжения, она скончалась в октябре 1958 года.
Эта смерть стала для Ганса Альберта не меньшим (если не большим) потрясением, чем смерть его отца.
Казалось, что уход Эйнштейна стал для его родственников неким рубежом, после которого началась совсем другая жизнь – с невзгодами, личными драмами, склоками, скандалами, которым не было конца и края.
Конечно, все это случалось и раньше, но на фоне великого отца казалось незначительным, пустяковым, не заслуживающим внимания, ибо, когда гений Эйнштейна перемещал пространство и время, было как-то неловко говорить о том, что и у тебя есть какие-то свои проблемы, не имеющие отношения к глобальным масштабам его научных достижений.
Вдруг со всей очевидностью стало ясно, что мечты и разговоры о гармонии, о благородстве и доброте так мечтами и разговорами остались. Эйнштейн умер, но его дети, родственники, близкие друзья остались, как будто для того, чтобы выяснять, кто из них более всех достоин называться продолжателем великого дела. А выяснение такого рода вопросов, как известно, добром не заканчивается.
Решение проблемы с публикацией переписки Эйнштейна и Милевы Марич, а также переписки ученого с сыном закончилось трагедией – умерла Фрида Эйнштейн – женщина, с которой Ганс Альберт прошел всю жизнь, – его жена, друг, соратник.
Летом 1960 года значительно осложнилось здоровье Эдуарда Эйнштейна: к своему пятидесятилетию он пришел совершенно сломленным, разбитым болезнями человеком.
Журналист, друг семьи Эйнштейна Карл Зелиг так описал свою встречу с несчастным Эдуардом: «Он отказался от сладкого, чего с ним прежде никогда не случалось. Через каждые несколько метров он останавливался, чтобы перевести дыхание, а во время трапезы лоб у него покрывался испариной, и ему становилось так нехорошо, что он несколько раз выходил из-за стола. При всем этом он курит одну сигарету за другой. Я думаю, у него сердечная недостаточность, обусловленная курением, полнотой, праздностью и неприкаянностью, голосами, которые он иногда слышит, и прочим. Он улыбался мне с такой теплотой и грустью, что у меня разрывалось сердце».
Интересные воспоминания о своем дяде оставила также Эвелин, приемная дочь Ганса Альберта и Фриды. Девочка училась в пансионе в Швейцарии и потому была одной из немногих, кто посещал Эдуарда, который содержался рядом, в цюрихской психиатрической клинике «Бургхольцли».
«Я чувствовала себя одинокой и всеми покинутой, запертой, как в изоляторе, в этой швейцарской школе <…> и я подумала: его все оставили, меня все оставили, может, мы с ним найдем общий язык… Он забрасывал меня вопросами об автомобилях, о том, применяются ли в них двигатели внутреннего сгорания или был сделан шаг вперед, к электрическим двигателям. Он перескакивал с предмета на предмет, его ум <…> напоминал губку, которая жадно впитывала сведения из внешнего мира, и он пытался выжать из меня как можно больше информации. Мне позволили взять его в город. Он смотрел на все круглыми от удивления глазами и вел себя как ребенок. Казалось, он видит все вокруг впервые в жизни, и от этого мне снова стало не по себе».
Эвелин Эйнштейн о своем дяде Эдуарде Эйнштейне
В чем же была причина столь печального удела самых близких людей Альберта Эйнштейна?
Ответ на этот вопрос не лежит на поверхности, и рядовые обвинения ученого в небрежении своими родительскими обязанностями выглядят банальностью (хотя и не лишенной смысла). Одиночество, о котором пишет Эвелин, было свойственно самому великому ученому. О чувстве одиночества брата в детстве писала еще его сестра Майя Эйнштейн, хотя мальчик и был окружен заботой родителей, а порой даже чрезмерной заботой и вниманием (особенно матери).
Рукописные заметки Альберта Эйнштейна. 1925 г.
Речь, наверное, идет об экзистенциальном одиночестве человека, изначально погруженного в мир, созданный его богатым воображением, в мир, где существует только он один и где нет места иным. Но если Эйнштейн ощущал себя в этой внутренней Вселенной, если угодно, комфортно, то его родные, оказавшись в томительном одиночестве, ничего, кроме мучения, не испытывали. Милева Марич, Ганс Альберт, Эдуард, Эльза Лёвенталь-Эйнштейн и ее дочки, Эвелин, наконец, невыносимо страдали от отсутствия внимания, но ученый, скорее всего, не понимал и не чувствовал этого, будучи увлеченным своим космосом, границы которого он мог раздвигать по своему усмотрению.
Не веря в человеческое бессмертие, Эйнштейн видел вечное в бесконечном и неостановимом движении вперед.
Читаем в книге Б. Г. Кузнецова «Эйнштейн»: «Что же не умирает в науке? Во времена классической науки на этот вопрос ответили бы так: в науке бессмертно то, что сформулировано однозначным образом и получило исчерпывающее экспериментальное подтверждение. В наше время некоторое правдоподобие получил бы противоположный ответ: бессмертной в науке является ее вопрошающая компонента, т. е. нерешенные проблемы, которые адресуются будущему, противоречия, которые толкают науку к дальнейшим преобразованиям, парадоксы, которые ведут науку вперед».
Конечно, несчастный Эдуард, гуляя по дорожкам больничного парка, не знал всего этого, не подозревал, что он уже давно отстал от этого все сметающего на своем пути локомотива, имя которому было Альберт Эйнштейн.
Эдуарда в клинике «Бургхольцли» посещал и пастор Ганс Фреймюллер, у которого он одно время жил в деревне недалеко от Цюриха. Он вспоминал, как Эдуард любил играть на фортепиано, как они гуляли по окрестным лесам. Эдуард жаловался пастору, что в больнице ему не разрешают подходить к инструменту, потому что если разрешать музицировать ему, то и все остальные пациенты захотят играть на фортепиано, а это, увы, невозможно по правилам клиники.
В 1964 году Эдуард Эйнштейн перенес удар, после которого он перестал самостоятельно двигаться. В это время его посетил брат Ганс Альберт.
Уезжая из клиники, он сокрушенно проговорил: «Несчастный Эдуард, какая же у него жалкая жизнь!»
И тут сразу же вспоминаются слова Альберта Эйнштейна о больном младшем сыне: «Эдуард остался один, без заботливых рук, в его жалком состоянии. Если бы я знал, он бы никогда не родился…»
25 октября 1965 года Эдуард Эйнштейн скончался.
