Чертеж здания для размещения первого ядерного реактора Ф-1
Запуск «Ф-1» на «Маяке» стал вторым этапом выполнения ядерной программы СССР, а строительство заводов, комбинатов, электростанций и т. д., то, с чем мы уже познакомились, – вошло в третий период.
Советский ядерный реактор Ф-1
Получив оружейный плутоний в нужном количестве, ученые и инженера приступили к следующей части программы – сборке атомной бомбы.
Ее назвали РДС-1. В документах она проходила как «изделие 501», но все знали ее как РДС-1. Расшифровывалось это довольно просто – Реактивный Двигатель Специальный Первый. Это уже потом в народе аббревиатуру расшифровывали и «Россия делает сама», и «Россия для Сталина!», и «Реактивный двигатель Сталина». История с названием была следующей. Уже после испытания Берия, помня донесения из Америки, спросил у Курчатова: «А бомбу как-то назвали? Нужно дать ей имя». Академик ответил, что имя уже дал К. И. Щелкин: «Россия делает сама». Лаврентий Павлович поддержал такое название. А начальник канцелярии Берии и секретарь Специального комитета Василий Алексеевич Махнеев придумал другой вариант названия бомбы: «Реактивный Двигатель Сталина», но маршал остановился на первоначальном. После того как бомба была готова, стали готовиться к ее испытанию – последнему этапу программы создания ядерного оружия. После успеха на полигоне можно было идти дальше – строить бомбы и совершенствовать их разрушительную мощь. Ну и для мирного атома применение тоже имелось.
Первая советская атомная бомба
Наземный взрыв нового смертельного оружия решили провести в Казахстане в 170 километрах от Семипалатинска. На Учебном полигоне № 2 Министерства обороны СССР довольно быстро построили необходимые для этого сооружения – испытательную башню высотой 37,5 метра, а на необходимом расстоянии – блиндажи-лаборатории за земляными валами. Доставкой РДС-1 на полигон руководил А. П. Завенягин, лично сопровождавший «груз № 1» на протяжении всего маршрута. Доктор технических наук А. А. Бриш рассказывал: «Медленно ехали мы по узкоколейке – мы ведь везли заряд. С нами был плутониевый заряд, поэтому мы были так осторожны. Ехали Харитон, Завенягин, кстати, ехали ночью. За несколько километров до „точки“ (полигона. – А. Г.) появился заместитель Берии, он присоединился к нам 21 августа. А. П. Завенягин, И. В. Курчатов и Ю. Б. Харитон были уже на месте. 22 августа 1949 года на полигоне провели генеральную репетицию взрыва».
Участник испытания В. И. Алферов вспоминал: «Вблизи стальной башни соорудили спецздание, в котором собиралась бомба, его назвали ДАФ – по первым буквам фамилий Духова, Алферова, Флерова. Сборка была разбита на три этапа: I этап – сердцевина бомбы, этим занимался Духов, потом II этап – подключение автоматики и III этап – устройство инициирования. Происходила сборка так: Духов и два исполнителя все делали своими руками – ради секретности больше никого не подпускали. При этом велся особый журнал, Харитон тщательно читал инструкцию, исполнитель делал все буквально в соответствии с инструкцией, Харитон подходил посмотреть – так ли все? – и снова читал инструкцию. Потом Харитон докладывал Курчатову, тот при ходил и расписывался в том журнале, и все продолжалось.
Такую процедуру придумал сам Курчатов: несмотря на всю его демократичность, он любил, чтобы ответственные моменты фиксировались в писаных документах – „писдокументах“, как называл их он сам и его окружение. При сборке двух полусфер были сделаны замеры штангенциркулем и сличение с чертежом. Тут вдруг обнаружилась та самая фаска, которую забыли внести в чертеж, сработало коварство „писдокумента“, Харитон побелел, однако Духов не растерялся и говорит: „Смотрите, в чертеже написано: острые края кромки притупить“. Но тут возник Завенягин: „Затупить, мол, это не фаску сделать, фаска – это когда 0,2 мм и больше“. Позвали Курчатова, тот не без юмора говорит Зельдовичу: „Яша, рассчитай – будет прорыв волны из-за фаски?“. Зельдович все понял и пошел „рассчитывать“. Через несколько минут приносит и показывает Курчатову совершенно чистый лист. Тот взглянул и дает команду – продолжать сборку!».
Уже ночью, с 26-го на 27-е число, на стол руководства легли акты о готовности всех узлов бомбы, Курчатов и Завенягин утверждают время проведения испытания – 8 часов утра, 29 августа 1949 года.
К. И. Щелкин
В три часа ночи в центр бомбы поместили поршень нейтронного инициатора, и через час «Изделие 501» медленно подняли на высоту 30 метров. Берия, Курчатов, остальные ученые, инженеры, охрана покинули помещение, а последним, вышедший из башни К. И. Щелкин, опломбировал вход внутрь нее. С поля эвакуировали весь личный состав, охранявший территорию, последними, уже после 6 часов, место покинули офицеры МГБ.
На командном пункте собрались военные, правительство и ученые. Курчатов находится перед пультом, рядом с ним – Берия. Тишина, все ждут решающего мгновения. Вдруг раздается голос Берии: «А ничего у вас, Игорь Васильевич, не получится!». Курчатов, не поворачивая головы в сторону заместителя председателя Совета Министров, отвечает: «Что вы, Лаврентий Павлович! Обязательно получится». Начался отсчет времени… пуск! Вспышка на горизонте, и Курчатов выбегает из укрытия на земляной вал и кричит, широко расставив руки: «Она! Она! Она!». Приближается ударная волна, Флеров, схватив руководителя проекта за руку, насильно уводит его в укрытие и закрывает дверь. Берия подошел к Курчатову и, крепко обняв его, многозначительно вымолвил: «Было бы большое несчастье, если бы не вышло».
Мощность взрыва составила 18 килотонн, немногим больше, чем у американского аналога.
Руководители СССР в Кремле
Дождавшись официального отчета об испытании, составленного и подписанного К. И. Щелкиным, Берия отправился на аэродром и улетел докладывать Сталину об успехе.
Награды посыпались на участников проекта неимоверные. Берии 29 октября 1949 года вождь присудил Сталинскую премию I степени с формулировкой: «За организацию дела производства атомной энергии и успешное завершение испытания атомного оружия». Курчатов и Берия стали единственными в стране обладателями звания «Почетного гражданина СССР», им даже вручили «Грамоту почетного гражданина Советского Союза». Деньгами Лаврентий Павлович получил 150 тысяч рублей.
