— Это да, — вздыхал Он. Но — тут же приободрялся. — Зато не лицемерит. Просто ему надо уверовать. А вот когда уверует, тогда и добро пойдет.
— Ну и карауль свое дитятко. И так из-за него по всем показателям скатился. А нам со всяким шлаком возиться некогда. Извини, брат, но это поточное производство!
Резвясь и шумно дурачась, остальные взмыли вверх и полетели дальше.
1.
Осначев пробудился, недоуменно стряхивая с себя привязавшееся бестолковое сновидение. Скосился на раскинувшихся подле двух подружек, длинные ноги которых выдавались за край кровати. Судя по их сплетенным позам и слипшимся волосам, они продолжали ублажать друг друга и после того, как сам он отключился.
Вид их, вчера возбуждавший, вызвал тошноту, перешедшую в спазм. Так что он едва добежал до раковины, над которой завис, безуспешно содрогаясь, — несмотря на позывы, рвоты не было. Пытаясь освободиться от перекрывшей горло слизи он зарычал надсадно, и — исторгнул влажный комок. В кровавых разводах.
— Ну вот, еще и глотку разодрал, — с горечью констатировал Осначев. Похоже, бронхит, обострившийся на горнолыжном курорте в Давосе, приклеился накрепко.
«Надо бы заскочить к эскулапам», — одеваясь, мимоходом подумал Осначев, понимая, что никуда он, конечно, не заскочит: плотный график, как обычно, расписан на неделю вперед.
Кинув на ходу в рот тостик с заветренной икрой, он вышел на площадку, где при его появлении поднялись четыре вооруженных человека — двое «личников» из персональной охраны и секьюрити, отвечающие за безопасность квартиры.
— Там это, — Осначев прокашлялся. — Вызовите горничную… Ну, и вообще, чтоб вычистить.
На лице молоденького охранника промелькнула маслянистая улыбочка, заставившая Осначева нахмуриться.
— Уволен, — неприязненно отчеканил он.
Уловив движение шефа, один из охранников перехватил оружие и первым шагнул во внутренний дворик, где парили на морозе «мерседес» и джип охраны.
Из «мерседеса» навстречу Осначеву выбрался худощавый человек — в прошлом друг осначевского детства Аркаша, а ныне — первый вице-президент компании Аркадий Фринштейн.
— Добренькое вам утречко, командор, — с обычной бодрой иронией поздоровался он, с дурашливым поклонцем распахи вая дверцу машины.
Вслед за Осначевым он втиснулся на заднее сидение, отгороженное от водителя пуленепробиваемым стеклом, и без паузы залепил:
— Всё-таки ты скотина.
— Опять, что ли, вчера чего отчебучил? — догадался Осначев.
— Не опять, а снова. Ну, то, что надрался, так к этому привыкли. К тому же не ты один. В этом клубе к часу ночи вообще ни одной трезвой рожи не оставалось.
— Кроме тебя, конечно?
— Кто-то должен блюсти.
— И чего соблюл? — предвидя неприятные для себя откровения, Осначев потянулся за носовым платком, — опять начались рвотные позывы. Платка в кармане не оказалось.
— Самое хреновое — это когда тусовка меж собой мешается! — с чувством объявил Аркадий. — По мне — бизнес так бизнес, эстрада с эстрадой. Чтоб все ранжированно. Можно, конечно, иногда для разнообразия бизнес с эстрадой в одну калабашку слепить — очень даже остренько получается. Но когда сюда приправляют политиков, особенно из Думы, — это всё равно что в солянку вместо почек гнилой свинины накидать.
Представив солянку, воняющую гнилым мясом, Осначев закашлялся и поспешно подставил к губам ладонь.
— Эк как тебя трясет-то, — заметил Аркадий.
— Не тяни. Говори, с кем я в этот раз схлестнулся. Надеюсь, не из единороссов?
— Не надейся. Как раз тот самый, которому в прошлом году на лапу дали. Ну, помнишь, когда по заводу решалось, — даже один на один осторожный Фринштейн старался не называть фамилии. — А теперь он, говорят, будет наш тендер по нефтянке разруливать. Короче, начал он пьяный вещать что-то про слово божие, про всеобщее покаяние.
— О-о!
— То-то, что «о». Нет, чтоб мимо ушей пропустить, как другие. Но ты разве отмолчишься? Проехался по нему, как джип по пашне. Так даванул, что у мужика глаза рачьими сделались. Ушел не попрощавшись.
— Э! Да и поделом, — внезапно обозлился Осначев. — Пусть хоть иногда о себе правду услышат. Перевертыши! Вчера за коммунистическое завтра к стенке ставили, а сегодня так за царствие господнее стоят, что скоро, глядишь, попов вздергивать начнут за недостаток веры. Ладно, не переживай, помиримся, — отстегнем чуток на восстановление поруганной чести. И — опять ручным станет.
— Допустим! Но вот за каким ты на сцену полез Бога топтать? Такую бучу заварил! Нет Бога, и всё тут! Все, понятно, за Бога горой встали. А ты свое гнешь.
— И что? — заинтересовался Осначев.
— Да ничего! Идиот ты всё-таки! Начал требовать, чтоб Бог в подтверждение своего существования тут же тебя и испепелил.
— Только-то? Я-то и впрямь думал, что серьезное. А это! Не робей, Аркаша, было б кому, уж кого-кого, а нас с тобой черти бы первых прибрали.
— Не кощунствуй, — опасливо буркнул Аркадий.
— Что слышу я? Никак еще один уверовавший. Вот не замечал, — несмотря на скверное самочувствие, Осначев развеселился. — Ты ж как будто атеист.
— Атеист! А только глупо в грозу под дерево в чистом поле лезть — молнию-то и накличешь.
— От кого ж накличешь, если некому?
— Может, и некому. А может, и есть, — Фринштейн незаметно сплюнул. — Не глупей нас с тобой за тысячелетия люди перебывали и — верили. Значит, есть во что. Если не в деда с бородой, так в высший разум. Ходить по церквям или не ходить — это дело хозяйское. Но если уж погряз в безбожии, так — чтоб втихую.
— Глупости всё это и самомнение. Нету, увы, ничего. Перекантовался на этом свете и — в перегной. Вот и вся наша с тобой конструктивная функция.
— Перестань! — нервно оборвал Аркадий. — Вечно ты всё как-то… безразмерно. А жить надо всё равно по заповедям. Чтоб добро сеять. Мы, к примеру, на последнем правлении приняли решение выделить средства на ремонт подшефного детского дома. Вчера я подготовил платежку. И вдруг узнаю, что денег нет. Ты их куда-то завернул.
— Да. Пропелен внезапно подошел. Надо было срочно выкупать, — безразлично припомнил Осначев. — А насчет детдома — тем кварталом из доходов проплатим. Столько лет ждали, еще подождут. Он поколебался:
— Жене моей звонил?
— А? Да, конечно. Сказал, что ты срочно улетел на переговоры в Тюмень — туда и обратно.
— Поверила?
— Догадайся с трех раз.
— М-да. Пора с гулькой завязывать и — в работу, в работу! — Осначев энергично пошлепал себя по щекам. — Сейчас все силы в кулак — на тендер по нефтянке. Обязаны выиграть. Без этого холдингу нашему не быть. А уж когда новым месторождением прирастем, тогда на досуге и о заповедях поразмышляем.
