Поскольку проведение наземной и воздушной разведки находилось под запретом, генерал Таль не располагал точной информацией о расположении и протяженности минных полей, рвов и укреплений противника. В силу этого он мог наметить только основные контуры своего плана: двигаться по линиям коммуникаций, которыми пользуется сам враг, по возможности избегать минных заграждений, обходить огневые позиции неприятеля с флангов, атаковать с тыла, где возможно проходя через дюны, и максимально задействовать авиацию для подавления египетской артиллерии.
Генерал готовил своих командиров к тяжелой битве. Когда неприятель ожидает нападения на заранее подготовленных рубежах обороны, традиционно считается, что для гарантии успеха требуется соотношение три или даже пять атакующих на одного защитника. В то время как дивизия Таля численно уступала противнику. Лучшее, на что он мог надеяться: с помощью искусного маневрирования сковывать войска египтян, не давая им использовать численное преимущество, вынуждая вести бой меньшими силами — в соотношении один к одному.
— Последний раз мы имели дело с египетской армией десять лет назад, — напомнил он командирам частей. — Если начнется война, первое сражение на суше станет проверкой и для нас, и для египтян. Вооруженные силы других стран могут позволить себе проиграть первую битву. Крупной армии не страшно поражение во втором и даже в третьем столкновении. Они располагают запасом стратегической глубины для отступления, возможностью извлечь уроки, провести перегруппировку и перейти в наступление. Мы — нет. Мы не можем проиграть даже первую битву. Помните: сторона, победившая в первом сражении, получает не только физическое преимущество, она выигрывает психологически и морально. Победитель переходит в наступление, проигравший — отступает. Нам отступать некуда. Поскольку первое сражение станет проверкой, исход его будет иметь безмерное влияние на исход войны в целом и, таким образом, на будущее государства.
Основная тяжесть наступления ляжет на нашу дивизию, в состав которой входят лучшие бригады ЦАХАЛа. Таким образом становится очевидно, что если наша дивизия не сможет выполнить поставленную перед ней задачу, это будет означать, что армия как таковая неспособна обеспечить национальную безопасность в целом. Из этого следует, что если война начнется, наше первое сражение будет сражением не на жизнь, а на смерть. Мы будем продолжать наступление любой ценой. Офицеры должны объяснить каждому солдату в дивизии, что первое сражение — решающее для войны в целом. Только выиграв первую схватку, мы сможем перевести дух.
Генерал Таль оглядел командиров: танкистов, парашютистов, артиллеристов, саперов, врачей. Все сосредоточены, все серьезны. Только на бритом лице командира парашютистов, полковника Рафуля Эйтана, мелькнула улыбка
[105]. В ЦАХАЛе не найдешь более опытного офицера, чем он. О нем говорили, что по всем законам, его уже должны были несколько раз убить. Он помнил много случаев, когда начальство говорило: «Любой ценой». Командная группа разошлась.
Термин «любой ценой» впервые привнес в ЦАХАЛ Моше Даян в 1954 г., когда стремительно возрасла инфильтрация террористов из арабских государств на территорию Израиля, и страну захлестывали волны грабежей и убийств, предпринимаемых с целью подрыва морального духа населения, прежде всего в приграничных поселениях. Сообщение между поселениями нарушалось из-за минирования дорог и обстрелов. Жители городов боялись выходить за их пределы, детей не пускали гулять. Общественность апеллировала к армии, но армия не могла контролировать ситуацию в приграничных и отдаленных районах. В Кнессете и прессе ширилось негодование по поводу беспомощности ЦАХАЛа, который оказывался не в состоянии положить конец террору и обезопасить мирных жителей. Армия Обороны Израиля находилась в процессе реорганизации. Перестраивалась ее структура и менялись методы ведения боевых действий: из партизанских формирований, каковыми фактически являлись войска Израиля в 1948 г., выстраивалась регулярная армия. Личный состав регулярных войск комплектовался за счет недавних иммигрантов, которые еще не влились в жизнь страны; старшие офицеры не пользовались авторитетом у солдат и не доверяли младшим офицерам.
Тем не менее ЦАХАЛ приступил к проведению ответных карательных мероприятий, которые достигли кульминации перед Синайской компанией 1956 г. Ограниченные операции проводились лишь в отношении вооруженных формирований противника, при этом свобода действий армии находилась под серьезными ограничениями: часто запрещалось использовать артиллерию, а иногда даже ручные гранаты, чтобы избежать жертв среди мирного арабского населения. Эти ограничения лишь делали израильтян еще более уязвимыми для врага. Чтобы достойно выполнять возлагаемые на них задачи, от израильских солдат требовались огромная смелость и величайший патриотизм, но не все были готовы жертвовать собой. Раз за разом отряды ЦАХАЛа возвращались, не выполнив заданий, и тогда офицеры оправдывались: «Четверо или пятеро моих людей получили ранения».
После нацистского Холокоста евреи Израиля превыше всего ценили человеческую жизнь, ставя ее даже выше национальной безопасности. Руководству ЦАХАЛа пришлось провести интенсивную кампанию и разъяснить офицерам, что, уберегая от смерти нескольких солдат, они в конце концов поставят под угрозу выживание целого сообщества. Но объяснения на словах, пусть и являвшихся чистой правдой, не проникали в сознание офицеров и не могли изменить ситуацию. Армия провалила немало операций. Однажды генерал Даян прямо спросил офицера, не выполнившего задания: «Сколько у вас было потерь?» Названная цифра не показалось Даяну достаточной для оправдания невыполнения задания, и он уволил офицера. Тогда Даян принялся ездить из части в часть, в каждой он собирал офицеров — от командиров рот и выше. Он не читал лекций, не занимался разъяснениями, он просто зачитывал недвусмысленный приказ: «Любой офицер ЦАХАЛа, уклонившийся от выполнения задания до того, как большая часть личного состава или хотя бы его половина не выбыла из строя, будет освобожден от занимаемой должности».
Как начальник генштаба, Даян вверил вопросы обеспечения текущей безопасности части добровольцев, из которой выросли прославившиеся беспримерным боевым духом десантные войска, созданные и возглавляемые Ариэлем Шароном. Его бойцы никогда не возвращались домой, не выполнив задания до конца. Храбрость, высокая преданность долгу, верность товарищам и дерзость стали визитной карточкой этих частей. Три года парашютисты несли на своих могучих плечах груз обеспечения безопасности Израиля, проводя стремительные карательные акции против арабских бандитов. За эти годы десантники стали объектом зависти всего ЦАХАЛа. В парашютных войсках офицеры возглавляли солдат, поднимая их в атаку кличем: «За мной!»
Генерал-майор Моше Даян и парашютисты привнесли в ЦАХАЛ еще одно важное правило: «Лучше ошибиться и сделать слишком много, чем слишком мало». В своей книге, «Дневник Синайской кампании», Даян рассказывает о нарушении командующего Южным командованием приказов генштаба. Тот ввел в действие 7-ю бронетанковую бригаду в бой на двадцать четыре часа раньше, чем планировалось. Даян не скрывал того, что шаг это разозлил его, но тем не менее в конце главы написал: «Честно говоря, несмотря на все мое недовольство по поводу нарушения дисциплины и непродуманные действия танкистов, я не могу не симпатизировать бригаде, бросившейся в огонь до приказа. Лучше сдерживать рвущегося вскачь жеребца, чем погонять ленивого мула!»
[106].
