Когда Нати приказал роте Илана атаковать «подкову» слева и попытка удалась, Илан занял позицию, с которой мог прикрывать продвижение рот Нати и Эппи через противотанковые заграждения, блокировавшие дорогу внизу. Но, выходя на позицию, танк Илана скатился в расщелину. Комроты пересел на другой, командир которого был ранен во время атаки.
Еще отправляясь на преодоление заграждений, Нати попросил о дополнительной артиллерийской поддержке и начал корректировать огонь орудий. Он также запросил и поддержку с воздуха, но радио вдруг опять отказало. Он ничего не слышал в наушниках. Нати потряс регуляторный блок и увидел, что тот почему-то мокрый. Это была кровь, но Нати не мог понять, откуда она взялась в таком количестве, что произошло короткое замыкание. Затем он почувствовал острую боль — пуля прочертила широкую борозду на коже его головы. В горячке боя он ничего не заметил, но кровь, которая потекла на рацию, испортила ее. Позднее Нати обнаружил, что поражен осколками в тыльную часть ладоней. Тут ударило противотанковое орудие с северной стороны Калаа. В результате прямого попадания механик-водитель лишился возможности управлять машиной. Нати приказал командиру соседнего танка уничтожить эту пушку. Снаряд за снарядом израильтяне палили по ней, но кто-то продолжал вести по маневрирующим между надолбами танкам прицельный огонь. Обнаружились, что пушек две — одна находилась на виду, а другая располагалась глубже. Нати понял, что первое орудие — ложное. Он приказал стрелку изменить угол возвышения и уничтожить вторую пушку.
Под прикрытием дымовой завесы Нати покинул уже второй за этот бой танк и взобрался в третий, командира взвода. Теперь исполняющий обязанности комбата приказал роте Илана спуститься с «подковы» на дорогу в Калаа, а роте Эппи — занять место Илана для обеспечения прикрытия продвижения двух других рот. Затем две роты прикрывали роту Эппи, когда она спускалась к дороге, чтобы присоединиться к ним во время подъема к Калаа. Приказ Нати состоял в том, чтобы сражался каждый танк, способный принимать участие в бою. Те командиры, чьи машины потеряли ход, должны были стрелять из орудий и пулеметов, прикрывая атаку товарищей. Из двадцати одного танка десять прошли заграждения, а одиннадцать, оставшись, поддерживали наступающих огнем.
Рота Илана преодолела препятствия первой. Комроты находился в головном танке под кинжальным огнем врага, Нати посылал танки за ним один за другим, чтобы они не скапливались на дороге у заграждений. Радиоконтакт между танками был ненадежен, поскольку большинство наступавших машин получило повреждения, и, отдавая приказы, Нати приходилось кричать изо всех сил через сложенные рупором ладони. Возглавлявший колонну танк Илана был скоро подбит и загорелся. Илан выпрыгнул, раненный в пах. Заряжающий тоже успел выскочить, а остальные застряли в горящем танке, как в ловушке, — пушка перекрывала им выход. Под градом пулеметных пуль комроты вернулся, взобрался в горящий танк и повернул башню, чтобы люди могли выбраться. Затем Илан, шатаясь, отбежал и спрятался под брошенным сирийским грузовиком.
Нати не останавливался, чтобы эвакуировать раненых, и продолжал атаку на Калаа. У заграждений получил ранение в лицо сержант Варди. Он закричал по рации командиру, что ничего не видит и не может провести танк через «драконьи зубы»
[121]. Нати повернулся в его сторону и был поражен тем, что увидел. Развороченное осколками лицо сержанта превратилось в окровавленный кусок мяса. Из своего танка Нати по рации вел ослепленного Варди, который слушал указания командира и повторял их водителю, маневрировавшему через надолбы. Затем Нати радировал Варди, чтобы тот следовал за ним, так как возможности эвакуировать его нет. Вдруг сержант с радостью обнаружил, что вновь обрел способность видеть. Кровь на лице свернулась, превратившись в нечто вроде резиновой маски с прорезями для глаз.
— Можешь двигаться дальше, Варди? — спросил Нати.
— На все сто, Нати. У меня все в порядке, — радостно отозвался сержант. Он снова мог командовать танком.
Еще два танка были подбиты противотанковыми орудиями, и ситуация теперь выглядела следующим образом: семь танков наступали по одному из рукавов «У» к Калаа, на другом рукаве, со стороны Сир-Адиба, застывшие на месте танки прикрывали атакующих товарищей. Головным танком командовал Альфред, за ним шли Эппи, Эли, Наум, Нати, сержант Варди и еще один поврежденный танк.
Альфред приказал водителю пройти трудное место на низкой передаче. Когда он снизил скорость, Альфреду в голову попала пуля; водитель, не слыша дальнейших приказаний, продолжал ехать медленно, и двум следовавшим позади танкам пришлось тоже перейти на первую скорость. Дистанция между машинами сократилась. Нати приказал командирам разъехаться, и три следующих танка пошли за первыми тремя в пятидесяти метрах позади (седьмой отступил).
По радио Нати услышал, что семь сирийских танков вышли из Квассета на усиление обороны Калаа. Сначала он хотел приказать своим танкам поспешить вперед и занять позиции на господствующих высотах, но первые три его танка находились всего в двадцати метрах от въезда в селение.
Альфред, возглавлявший колонну израильтян, еще стоял, возвышаясь над башней, вцепившись руками в люк и ни слова не отвечая на призывы по рации. Нати вдруг с ужасом понял, что атаку возглавляет мертвец. Следующий снаряд ударил в танк Альфреда с такой силой, что снес башню. Она взлетела в воздух и с грохотом рухнула на землю. Сирийцы замаскировали танк в одноэтажном доме из базальтовых блоков, и наводчик его целился прямо из окна в танки израильтян. Атакующие долго не могли определить источник огня, поскольку тень скрывала ствол орудия в проеме окна.
Нати приказал Эппи обойти танк Альфреда, что тот и сделал, но и его танк тоже был подбит и загорелся. Эппи, который, по счастью, получил лишь легкое ранение, сумел выскочить из танка и избежать поражения пулеметным огнем. Танк Эли, третий в колонне, обошел горящий «Шерман» Эппи, рванул вперед, достиг первого дома деревни, и там был остановлен прямым попаданием. Пошел дым, раздался взрыв, однако танк не загорелся. Из пятнадцати танкистов трех передовых машин (в «Шермане» экипаж состоит и пяти чел.) восемь погибли и семь получили ранения. Раненые бросились прятаться.
Три танка вошли в Калаа, где находился лагерь и штаб сирийцев, защищенный укрепленными позициями, перегораживавшими широкую площадь на другом краю селения. Радиоконтакт Нати с двумя другими танками отсутствовал: хотя он слышал их командиров, они его — нет, и ему приходилось отдавать команды флажками или кричать, и даже подъезжать поближе. Теперь он приказал сержанту Варди проехать влево между домами и найти огневую точку, которая уничтожила уже три танка. Варди начал выполнять приказ, но его танк, подбитый из базуки с тыла, мгновенно вспыхнул. Экипаж успел выскочить и спрятаться в укрытии. Тем не менее наконец удалось обнаружить источник огня. Два последних оставшихся в строю «Шермана» ударили бронебойными снарядами в дом и уничтожили сирийский танк.
Израильтяне прорвались в Калаа, но крайне нуждались в остановке и передышке. Нати пришел в смятение, увидев впереди на дороге две вражеские самоходки СУ-100 и один Т-34. Очевидно, приближался авангард подкрепления — семь машин, направленных противником в Калаа. Нати приказал своему механику-водителю и командиру второго танка, Науму, укрыть «Шерманы» в тени домов. Он не мог ввязываться в новый бой и, связавшись с комбригом, повторил запрос о воздушной поддержке. Тот совершенно спокойным тоном ответил, что в данный момент самолетов нет, но делается все для того, чтобы обеспечить поддержку как можно скорее.
