Командир бригады оказался перед выбором: начинать штурм Шарм-аш-Шейха тут же ночью или перенести его на раннее утро. Аргументом в пользу немедленной атаки служила необходимость спешить. Сторонники такого мнения указывали на то, что каждый потерянный час позволит неприятелю лучше укрепиться и подготовиться к обороне. Контингент, выведенный из Рас-Насрани, добрался до Шарм-аш-Шейха только прошлой ночью, а потому, вероятно, еще не успел развернуться на новых позициях. К тому же можно было рассчитывать, что появление израильской бригады, захват аванпоста на Цафрэт-эль-Ат и налеты авиации поколебали моральный дух египетских солдат, что необходимо использовать, пока они не пришли в себя.
Главным минусом этого варианта являлось отсутствие поддержки с воздуха. Ночью придется обойтись без участия ВВС, тогда как на рассвете самолеты помогут наземным частям.
В конце концов остановились на том, что не стоит откладывать штурм. Свою роль сыграл, возможно, тот фактор, что многие из старших офицеров бригады были резервистами, получившими боевой опыт во время Войны за независимость в 1948-м, когда армия действовала без поддержки с воздуха.
Сразу после полуночи батальон устремился в атаку. Задачей его было взять позиции на западном фланге обороны Шарм-аш-Шейха, где закрепились две вражеские роты. Наша рота «D» дважды ходила на приступ, достигала вражеских заграждений, но не смогла проделать проходы в минных полях. Местность была трудная, к тому же солдаты подверглись сильному пулеметному обстрелу с соседних аванпостов. За короткое время рота потеряла четырнадцать человек, в числе которых оказались и шесть командиров отделений. Рота «А», двигавшаяся параллельно роте «D», тоже понесла потери: один человек погиб, пятеро были ранены, и среди них комбат.
В 04.20 пришел приказ отходить. Из-за каменистой почвы окопаться было невозможно, а потому следовало воспользоваться оставшимся темным временем и покинуть простреливаемую неприятелем зону. Убитых и раненых погрузили в полугусеничные бронемашины, и батальон вернулся к месту дислокации в трех с половиной километрах к северу от Шарм-аш-Шейха.
В 05.30, с первыми лучами рассвета, штурм возобновился при поддержке точного огня батареи тяжелых 120-мм минометов и с участием ВВС. Возглавляла атаку рота полугусеничных бронемашин и подразделение разведки, прямо за ними следовали пехотинцы. Ожесточенный бой продолжался примерно пятьдесят минут, после чего отделение джипов разведки, пользуясь прикрывающим огнем полугусеничных бронемашин, прорвало рубежи египтян. В значительной степени успех утреннего штурма обусловливался влиянием предыщущей акции, поскольку коллапс обороны противника начался в ходе ночной атаки. Египтяне уже собирались покинуть позиции, когда увидели, что батальон отходит, и остались на своих местах. Теперь, когда штурм возобновился с новой силой, противник был больше не в состоянии стойко держаться.
После авиации, точно катком прокатившейся по позициям противника, на врага устремились, развернувшись по всей ширине дороги, полугусеничные бронемашины и джипы, которые и вломились прямо в опорный пункт Шарм-аш-Шейх. Одна за другой переходили в руки израильтян господствующие высоты на западном фланге укрепленного рубежа. В то же самое время второй батальон, наступавший параллельно полугусеничным бронемашинам и джипам, продвинулся вдоль восточного фланга и очистил от противника позиции на данном участке. Особо упорное сопротивление оказал противник поблизости от гавани, где из огневой точки обороняющиеся обрушивали на нападавших настоящий вал пулеметного и гранатометного огня. Однако метким выстрелом из базуки прямо в амбразуру израильтяне в конце концов заставили умолкнуть и этот дот. В 09.30 сдался последний египетский укрепленный опорный пункт на Синае — Шарм-аш-Шейх.
Потери бригады составляли десять человек убитыми (включая троих в Дахабе) и тридцать два раненых (пятеро в Дахабе). У египтян было убито сто человек и ранен тридцать один. В плен попало 864 человека, включая сорока двух офицеров; среди них оказался и командир, и заместитель командира неприятельского контингента, оба подполковники. Хотя оба штурма — и ночной, и утренний, завершившийся в 09.30 взятием Шарм-аш-Шейха, — осуществлялись силами разведчиков и роты мотопехоты на полугусеничных бронемашинах, решающий вклад в дело внесли ВВС, способствовавшие быстрому сокрушению обороны. У египтян не хватало должного вооружения и твердости духа, чтобы отражать атаки с воздуха.
Мне не известно, как поступали египетские офицеры, показывали ли они пример своим людям, сражаясь бок о бок с ними на огневых позициях. Что же касается командира, когда сражение закончилось, он явился к нам в полной готовности для сдачи в плен — с полудюжиной явно не в спешке упакованных чемоданов.
* * *
Вчера, 5 ноября, после встречи с личным составом в расположении 9-й бригады, где я выслушал краткий доклад об их марше и боях, я поспешил вернуться в Тель-Авив. Наша новая «империя» — Газа, эль-Ариш, лагеря военнопленных (у нас насчитывалось 4000 пленных египтян против менее чем двадцати израильтян, находившихся в руках противника) — порождала проблемы, требовавшие немедленного решения. Политическая кампания тоже принимала все более серьезный оборот. Британцы и французы пообещали Генеральному секретарю ООН подчиниться условиям прекращения огня с ноля часов этой ночью; по-видимому, они не смогут «встать твердой ногой» в зоне канала (т. е. на материке). Искренне им сочувствую и радуюсь тому, что, хотя мы и удовлетворили требование о прекращении огня, нам все же удалось полностью выполнить поставленные задачи.
Сегодня утром я вернулся в Шарм-аш-Шейх. В 13.00 прошел парад 9-й бригады, ознаменовавший собой окончание операции, а также и всей Синайской кампании. Бен-Гурион приехать не смог и вручил мне трогательное поздравительное письмо к рядовым, сержантам и офицерам бригады. Принимали парад все старшие командиры Армии Обороны Израиля. Шарм-аш-Шейх кишел фотографами и корреспондентами. Церемония была неформальной и продлилась недолго. В качестве трибуны служили припаркованные корма к корме две командирские машины. Впереди, по трем сторонам квадрата построились солдаты, небритые и одетые в форму, в которой сражались. Комбриг произнес коротенькую речь. Я зачитал письмо Бен-Гуриона и подвел итоги битвы за Синай.
Затем последовал смотр войск, подъем флага и… Синайская кампания завершилась. В 16.00 на «Дакоте» мы вылетели в Тель-Авив. Все время, пока, мы летели на север над Эйлатским заливом, я не мог оторваться от иллюминатора. Мы шли невысоко, и внизу были хорошо видны окаймлявшие берега, скрытые под нетолстой кромкой воды коралловые рифы. Около Дахаба я разглядел даже притулившуюся в кораллах затопленную рыбацкую лодку.
Когда мы долетели до Эйлата, уже начинало темнеть. Я зашел в пилотскую кабину, где при свете лампы на столе радиста перечитал последние телеграммы, чтобы сегодня вечером быть готовым к докладу Бен-Гуриону.
В Нью-Йорке, в ООН, на нас оказывается очень мощное давление. От нас требуют вывода войск без гарантий свободы выхода наших судов в Красное море и без обеспечения положения, в котором бы Синай более не мог стать базой для арабской агрессии против Израиля.
