— Попович. — водитель, и Давид Шаули — заряжающий.
На этом процедура представления закончилась. Командир взвода пригласил Шалома к себе в палатку, чтобы поговорить об экипаже. Оба парня служили первый год на срочной. Попович был хорошим водителем, а Шаули… Шаули любил поспать. Казалось, езда в танке действует на него как снотворное. Он мог спать даже если «Центурион», «карабкаясь» по горам, переползал со скалы на скалу. Ничто не беспокоило заряжающего.
— Если начнется война, в чем я сомневаюсь, — сказал командир взвода, — держись к нему поближе, не давай ему спать. Иначе египтяне успеют в нас пару раз попасть до того, как Шаули проснется.
— А как его будить? — спросил Шалом.
— Тресни по башке, — посоветовал комвзвода.
Лейтенант Эйн-Гиль (двадцатитрехлетний, с тяжелой, чуть ли не квадратной головой, с наивными глазами, худощавый, но жилистый, с большими натруженными руками) из кибуца Рамат-Хаковеш ушел в запас из бронетанковых войск в декабре 1966 г. Он не ждал призыва, так как считал, что ЦАХАЛу недостает танков. В кибуце Эйн-Гиль работал в птичнике.
Повестка отыскала его через полчаса после полуночи. Батальонные посыльные перебудили пол кибуца, прежде чем найти лейтенанта. Когда же наконец он был обнаружен, Эйн-Гиль никак не мог вспомнить, цела ли еще его форма.
— Ничего, — сказали ему друзья, — другую дадут. — Но Эйн-Гиль уперся и стал ее искать, уверяя, что она «где-то здесь». Даже поняв, что ему ее все равно не найти, он, однако, в грузовик садиться не спешил.
— Я должен найти того, кто возьмет на себя заботу о моих цыплятах!
Хотя было уже за полночь, Эйн-Гиль перебудил другую половину кибуца, ломясь в двери и выясняя, кто готов поработать в птичнике. Работа в птичнике не принадлежала к числу самых популярных в кибуце, и прошло еще какое-то время, пока лейтенант нашел себе замену. Однако по размышлении он пришел к выводу, что заместитель не слишком надежен. Эйн-Гиль опять вылез из машины и начал поиски по новому кругу.
— Эйн-Гиль, Родина в опасности, а ты думаешь только о цыплятах и яйцах? — попытались упрекнуть его товарищи. У них был длинный список тех, кого им еще предстояло собрать, а Эйн-Гиль задержал всех на целый час.
— Но кто-то же должен кормить цыплят, или как?
ГЛАВА 3
Пока израильтяне готовились к интервенции, армия Египта продолжала наращивать силы на Синае. Пехота, танки, артиллерия утюжили улицы Каира по дороге к Суэцкому каналу и дальше на Синай. В Израиле люди, включая телевизоры, с тревогой следили за тем, как к их границе движутся бесконечные колонны египетских войск. Газета «Аль-Ахрам» — пропагандистский рупор правительства Насера, объявила, что Египет готов начать войну, если Израиль нападет на Сирию, но в Израиле все еще существовала тенденция рассматривать ситуацию всего лишь как демонстрацию силы арабов. Что тревожило еще больше, так это то, что войска Ирака, Иордана и Сирии также были приведены в состояние повышенной боевой готовности.
Вера в то, что Египет ограничится простой демонстрацией силы, зиждилась на уверенности граждан в мощи ЦАХАЛа как силы сдерживания агрессии. Начиная с 1948 г., Израильская армия неизменно громила арабские полчища в каждом конфликте. Войска Египта потерпели сокрушительное поражение в 1956 г., силы Сирии неизменно несли тяжелые потери на земле и в воздухе при каждом столкновении. Чистая логика, казалось, требовала от Абд-эль-Насера не кликать беду на собственную голову — не предпринимать ничего такого, что заставило бы ЦАХАЛ перейти к решительным действиям. Именно поэтому в Израиле объявили лишь частичную мобилизацию, так, чтобы по возможности не нарушать общественной и политической жизни страны.
Но 18 мая Генеральный секретарь ООН У Тан по требованию правительства Египта согласился вывести с Синайского полуострова войска Организации Объединенных Наций. Они дислоцировались на Синае и в секторе Газа с 1957 г. и до некоторой степени служили гарантом мира. С их выводом израильское судоходство через Тиранский пролив оказывалось под угрозой. Прекращение блокады пролива — единственное, что выиграл Израиль после компании 1956 г. Правительство Израиля всегда рассматривало блокаду пролива как casus belli.
В субботу 20 мая представитель армии заявил: «Вследствие переброски значительных сил Египта в восточный сектор Синайского полуострова, сопровождавшийся выводом войск ООН по просьбе Египта, ЦАХАЛ предпринял необходимые шаги, чтобы быть готовым к любому варианту развития событий. В число этих шагов входит частичная мобилизация, которая уже завершена». Утверждение это делалось с целью содействовать процессу умиротворения, оно не содержало предостережения президенту Египта о том, к каким последствиям может привести закрытие Тиранского пролива для судов Израиля. Все усилия нашего правительства были направлены на снижение напряженности. Израиль все еще пребывал в уверенности, что мощь ЦАХАЛа сможет послужить сдерживающим фактором для агрессора.
21 мая правительство Египта объявило полную мобилизацию. Радио Каира сообщило, что египетские войска уже заняли позиции в Шарм-аш-Шейхе на входе в Тиранский пролив и что части египетского флота проследовали через Суэцкий канал к Красному морю. «Аль-Ахрам» утверждала, что «самое новое и современное оружие готово к применению». Газета назвала это оружие «необычным». Особо подчеркивалось, что ЦАХАЛу не устрашить армию Египта.
На следующий день, 22 мая, Гамаль Абд-эль-Насер, сопровождаемый вице-президентом, маршалом Абд-эль-Хакимом Амером, посетили передовые позиции своих войск в Синайской пустыне. Широко улыбаясь, Насер сделал заявление, которое будет помниться долгие годы: «Воды пролива Тиран являются нашими территориальными водами. Если руководство Израиля и генерал Рабин хотят войны, тогда ахлан ва-сахлан
[86]! Наши войска ждут их!»
Выражение «ахлан ва-сахлан» (популярное у арабов приветствие, означающее «добро пожаловать!») используется и израильтянами, и для них это выглядело так, будто Абд-эль-Насер обращается к ним на их собственном языке. Было совершенно очевидно, что президент Египта желает произвести впечатление, что он просто жаждет войны. Такое развитие событий поколебало спокойствие Израиля. Где же мощь ЦАХАЛа, способная предотвратить агрессию Египта, если его президент и главнокомандующий может с таким воодушевлением объявлять арабам, израильтянам и всему миру, что приветствует войну, говоря ей «ахлан ва-сахлан»?
Но слова и дела — не одно и то же, а когда речь идет о правителях арабских стран, слова и дела вовсе оказываются на разных полюсах. Хотя серьезность ситуации становилась все более очевидной, многие израильтяне продолжали верить, что Тиранский пролив не будет закрыт. Большинство политических деятелей Израиля как в правительстве, так и в оппозиции придерживались мнения, что Египет перекроет пролив только в крайнем случае. Широко было распространено убеждение, что египетский президент будет лишь угрожать прекращением израильского судоходства через пролив. Если Израиль ответит военными действиями на бандитские вылазки арабов с баз в Сирии, египтяне спасут арабский мир и арабскую честь, закрыв пролив. Если эта угроза подействует и заставит израильскую армию воздержаться от карательных мероприятий, Израиль утратит единственное средство защитить жизни и имущество своих граждан. Таким образом Израиль сдастся на милость лазутчиков и диверсантов из всевозможных партизанских фронтов Сирии и других соседних стран.
