Теперь способность армии защитить страну ставилась под сомнение, казалось, что неприступная стена рухнула, а арабская пропаганда на фоне концентрации египетских войск на Синае приобрела новое, зловещее значение, напоминавшее о Холокосте в Европе. И именно эта ассоциация вызывала гнев солдат.
Вновь и вновь израильская молодежь возвращалась мыслями к тому, что случилось тогда в Европе. Как оказалось возможным уничтожение сотен тысяч, миллионов евреев, которые шли на убой, как стада скота, не пытаясь сопротивляться, даже не плюнув в физиономии убийц?
Ответ пришел к ним в мае 1967 г. спонтанно. Евреев Европы некому было возглавить, объединить и направить, у евреев Израиля есть ЦАХАЛ. В него стеклись все закаленные изгнанники с Запада и Востока.
Память о прежних страданиях, которая толкала горожан в лавки и магазины, заставляя мешками закупать продукты, пробуждала в прибывших в свои части военнослужащих волю к борьбе. Те, кто в Освенциме беспомощно стоял перед мучителями, когда те выкалывали им лагерные номера, здесь превратились в львов. Если быть более точным, армия не только давала такой настрой, но армия, как крепкий костяк, надежная основа, объединяла всех способных воевать в едином порыве. В ЦАХАЛе рождалось ощущение, что есть нечто, надежно сплачивающее народ. Когда 28 мая премьер-министр спотыкался и заикался, обращаясь к гражданам с речью, один сержант, который слушал транзистор, лежа под маскировочной сеткой, произнес: «Леви, сын Деборы, давай-ка поговорим!»
Воля к борьбе охватила весь ЦАХАЛ, и это единодушие в стремлении к цели неизбежно чувствовали вожди политических партий. Им пришлось сформировать Правительство национального единства, в котором министром обороны стал генерал-майор Моше Даян. Даян был символом побед ЦАХАЛа. Перед своим назначением он, облачившись в форму генерал-майора, посетил армейские лагеря, и, где бы он ни появился, солдаты и офицеры встречали его радостными возгласами и аплодисментами. Это был человек, который расщелкал арабов как орешки: иорданцев и сирийцев в дерзких карательных рейдах десантников, а египтян — в молниеносной Синайской кампании.
30 мая Абд-эль-Насер продемонстрировал, что его цилиндр фокусника еще не опустел. Король Иордании Хусейн, архивраг Насера, перелетел из Аммана в Каир на личном самолете и подписал с Египтом договор о взаимной обороне, по условиям которого в случае войны иорданская армия встанет под командование Египта. Таким образом кольцо вокруг Израиля сомкнулось. Если Израиль по-прежнему будет тянуть время и сомневаться, к арабскому альянсу присоединятся даже не арабы. Недавно установленные Израилем связи с Азией и Африкой оказались под угрозой. У друзов есть поговорка, которая гласит: «Мы — с тем, кто победит». Такую философию разделяют народы Востока и не только они.
Правительство национального единства было сформировано 1 июня, и генерал-майор Даян получил в нем портфель министра обороны. До того Даян склонялся к мысли, что правительство и общество готовы примириться с блокадой Тиранского пролива, рассматривая это более как удар по экономике, вред от которого будет компенсирован изобретательностью и терпением евреев. Теперь же он не собирался прислушиваться к мнению, которое никогда не примет и с которым никогда не согласится армия.
В пятницу 1 июня генерал-майор Даян приехал в Министерство обороны в белой рубашке за рулем своего зеленого «Сааба». Он сделал это еще до того, как принял присягу в Кнессете. Друзьям, приветствовавшим его в министерстве, он сказал: «Народ избрал меня», и был совершенно прав.
Его назначение министром обороны стало результатом давления общества и выражения желания людей, служащих в вооруженных силах. С этой точки зрения, будет правильно утверждать, что в трудный час кризиса народ взял судьбу в свои руки. Люди хотели войны и хотели вести ее со всей яростью, на какую только были способны.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ОТ ИЦХАКА САДЭ ДО ИСРАЭЛЯ ТАЛЯ
1947–1967 г. г
ГЛАВА 6
Батальон D-10 бригады «D» был сформирован в 1948 г. и являлся первым танковым батальоном ЦАХАЛа. Его создателем стал генерал Ицхак Садэ, «Старик», также основавший Пальмах — ударные части Хаганы. Первым командиром батальона был майор Феликс Беатус, который в то время говорил только на польском и русском языках.
Батальон состоял из шести рот, лишь две из которых являлись танковыми — так называемые «русский» и «английский» эскадроны. На вооружении «русской» роты стояли французские танки Гочкиса образца 1935 г., укомплектованные людьми, уверявшими, что у них есть опыт службы в бронетанковых войсках восточноевропейских стран. Говорили в этой роте по-русски. На вооружении английской роты имелись два танка «Кромвель» и один «Шерман», которыми Хагана обзавелась, «позаимствовав» у Британской армии, когда та покидала Палестину
[90].
Батальон успели сформировать всего за одну неделю, в течение первого перемирия во время войны 1948 г. Проблем хватало, но самой серьезной являлась связь. Феликс говорил по-русски с комбригом Садэ. Но полковник Шаул Иоффе, начальник оперативного отдела штаба бригады, не понимал ни по-русски, ни по-польски — кроме иврита он знал только идиш. Феликс же происходил из семьи эмигрантов и не владел даже идишем. Но он немного знал немецкий и говорил с Иоффе по-немецки, тот же отвечал ему на идише. Феликс Беатус не знал ни слова по-английски, и чтобы командовать англо-говорящей ротой, вынужден был пользоваться помощью переводчика. Никого, одновременно знавшего и русский, и английский, не нашлось, и Беатус прибегал к услугам двух переводчиков, один из которых переводил с английского на идиш, а другой с идиша на русский.
Первым боевым крещением батальона стала атака на аэропорт в г. Лод
[91]. Но 16 октября 1948 г. его атака на Ирак-эль-Маншие, обороняемый ротой египтян, стала сокрушительным поражением. Русская рота так и не вышла на заданные позиции из-за технических неполадок и других срывов. Они все орали в рации: «Где пехота?! Где пехота?!» и дружно сваливались в рвы, которые египтяне выкопали перед своими оборонительными укреплениями
[92]. Таким образом ни танки, ни пехота, которая должна была за ними следовать, до цели так и не добрались, если не считать двух «Кромвелей» англо-говорящей роты. Командиры «Кромвелей» на ходу высовывались из люков на орудийных башнях, чтобы лучше видеть местность. Оба танка прорвали внешний периметр обороны и продолжали продвижение, но к тому времени оба были подбиты — у одного взорвалась пушка, а другой встал как вкопанный из-за поломки трансмиссии. Лишившийся пушки танк подъехал ближе к потерявшей ход машине. Еврейский волонтер из Южной Африки выпрыгнул из своего танка и под пулеметным огнем закрепил буксир. На обратном пути доброволец был ранен, но, несмотря на это, повел свой танк и отбуксировал второй «Кромвель» к позициям израильтян.
