Cтраница 44
Она действительно взяла книжку на память. Хотелось иногда касаться того, к чему он приложил руки. Тогда это был живой сгусток человеческого одиночества, которым Андрей нашел в себе мужество ее забавлять. И лежала книжка на дне шкатулки с нитками и пуговицами — странно, но уютно. А потом возник Кирилл. И сразу принялся требовать откровений. Он ярился, унижал соперника, даже зная, что тот мертв. А Катя боялась его защищать, но в глубине души осознавала, что не защищает себя. Она действительно верила, что молодой любовник перебесится. И готова была сдать все позиции, на которых словно бы укрепилась с Андреем. Все, кроме одной. Она физически не могла отдать Кириллу записную книжку на растерзание и сожжение. С какой стати великовозрастное ревнивое капризное дитя будет тешиться уничтожением того, что принадлежало другому человеку? А теперь, между прочим, Кате. Голубев ничем перед ним не провинился. Она тоже. Но главное — болезненно вытягивая из нее Андрея, парень не спрашивал, мешает ли тот ей. И не желал понять: все, что внутри, — это уже не другие люди, но она сама. И Трифонова по-женски спрятала книжку от ревнивца. Аккуратно вскрыла пачку, высыпала порошок, восполнила вес чистым сухим песком и заклеила картон надежным клеем.
Катя перекрестилась и освободила стол, чтобы было чисто. Развязала пакет и вынула из него уже не сгусток одиночества, а тайну Андрея Валерьяновича. Свое опасное приключение. Орудие мести Кириллу. Деньги, если снова повезет. Она готова была превратить в них все, кроме государственных секретов. Осторожно раскрыла книжку. Вот он, Каменщиков Антон. Вот — заветный адрес. Кстати, не слишком далеко отсюда. Минут тридцать на метро. Она представления не имела, как проникнет в чужую кухню. Наймется в домработницы, пристанет к хозяину на улице, влезет в открытую форточку… Надо торопиться. Ей нужна собственная крыша над головой. Она сама должна ее купить. Если только на любимых и любящих мужчин надеяться, то не исключено, что сдохнешь одна под забором. А Катя Трифонова больше не хотела умирать. Никогда.
