Йоахим стоит не двигаясь и вслушивается. Сейчас утро, и, кроме шума дождя, он ничего не слышит. На всякий случай он сначала обходит вокруг всей постройки. Все здесь заросло, повсюду валяются проржавевшие плиты и строительный мусор. Он пробирается через задний вход и попадает в грязную лужу. Холодные капли падают на волосы и стекают по шее. Йоахим делает еще пару шагов вперед. Он с трудом может рассмотреть лестницу, поднимающуюся наверх, и дверь, ведущую в большое пустое помещение. Дальше коридор со множеством открытых дверных проемов.
Он осторожно идет по коридору, заглядывая в каждую дверь. Пустые прямоугольные комнаты с зияющими дырами в тех местах, где должны быть окна. Нигде ничего нет, и невозможно догадаться, какое у них было предназначение. Цеха или кабинеты? Он останавливается. Ему что, послышался какой-то звук? Что-то глухо брякнуло, словно железо упало на бетонный пол. Йоахим выжидает. Снова тишина, и он идет дальше. Заглядывает в еще одно помещение: здесь оконный проем закрыт. Вероятно, кто-то живет. В углу валяется матрас. Йоахим заходит, осторожно ступает по грудам мусора, пустым бутылкам, окуркам, картонным ящикам, коробкам из-под пиццы, скомканным газетам, пачкам рекламных буклетов, остаткам костра. Садится на корточки, проводит ладонью по матрасу и резко отдергивает ее. Затхлый, покрытый слизью. Но кто-то здесь был совсем недавно. Бездомные. Все-таки лучше спать здесь, чем на улице или в парке под открытым небом. Луиза живет или жила здесь? Неужели это так? С Еленой вместе, может быть, после того, как та исчезла из Силькеборга? Йоахиму трудно представить себе здесь свою Луизу. Но ведь не исключено, что три года назад для нее это было лучшим местом.
Он доходит до конца коридора и поворачивается, чтобы подняться на верхний этаж. Внезапно перед ним появляется пара темных глаз. Какой-то мужчина стоит неподалеку, его силуэт едва различим. Йоахим отступает на несколько шагов, замечает у своих ног какой-то предмет, быстро нагибается и обеими руками хватается за железяку, которая крепко засела в наваленном хламе. Изо всех сил дергает ее на себя и чуть было не падает на спину, когда ему удается ее выдернуть. Что-то острое, какой-то гвоздь или винт, прокалывает ему ладонь. Он поднимает эту железяку над головой и ревет во весь голос. Человек, стоящий перед ним, поспешно отшатывается, задирая обе руки вверх, словно защищаясь от удара.
— Что… что вы делаете? — спрашивает он, заикаясь.
Йоахим опускает руки. Теперь на него падает слабый свет из забитого оконного проема. Это какой-то долговязый бродяга, испугавшийся еще больше, чем Йоахим. Он стоит с открытым ртом без двух передних зубов. От его ноздрей вниз, мимо уголков рта, проходят глубокие морщины, в которые въелась черная грязь. Засаленные волосы торчат из-под синей шапки, туго натянутой на голову.
— Какого черта тут делаешь ты? Чего ты сюда подкрался? — задает вопрос Йоахим.
Потом смотрит на свои пальцы. С них течет кровь, но не сильно.
Человек опускает руки, потом одну прижимает к уголку рта. Йоахим не может понять, что означает эта гримаса.
— Ты ведь не здешний…
— Я здесь кое-кого ищу. Луизу Андерсен. Ты ее знаешь?
— Здесь за все время столько дам перебывало.
— Вас тут много?
— Наверное. Здесь же нет проходной, чтоб записывать всех, кто входит и выходит.
В этом человеке есть что-то дерзкое: его мальчишеское поведение не очень-то соответствует внешнему виду. Интересно знать, сколько ему лет.
— А что там наверху? — продолжает допрос Йоахим.
— Там печи. Тебе не стоит идти наверх.
— Почему?
— Из-за вони.
— Из-за вони?
— Мы выбрасываем мусор в печи.
Йоахим озирается по сторонам. Судя по увиденному, трудно поверить, что они выбрасывают мусор после себя в печи.
— У тебя есть немного денег? Сигареты?
Йоахим шарит по карманам, достает кошелек, но не отводит глаз от бездомного, который жадно смотрит на его купюры и кредитные карточки. Может быть, ему не следовало выбрасывать кусок железной арматуры и показывать содержимое кошелька. Черт побери. Деньги-то у него есть, он ведь даже подарил четверть миллиона крон людям, которые до смерти избивают женщин. Он протягивает бездомному всю свою наличность: стокроновую купюру и несколько монеток.
— Я не курю, — добавляет он.
Бездомный забирает деньги и прячет их в карман, при этом достает оттуда скомканную пачку сигарет и прикуривает от позолоченной зажигалки. Затем беспечной походкой удаляется в соседнюю комнату.
Йоахим делает глубокий вдох, хватается за грудь, пытаясь успокоить сердцебиение. Он возвращается назад, к лестнице, и направляется наверх. Лучи утреннего солнца пытаются пробиться сквозь узенькие трещины в фанерных щитах, которыми забиты окна. Йоахим осторожно делает несколько шагов вперед и подходит к краю какой-то дыры, похожей на кратер. Бездомный был прав: вонь тут невыносимая. Дальше идет последний этаж: большое помещение, которое разделено лишь толстыми бетонными опорами, торчащими повсюду вокруг.
Здесь есть решетчатая дверь. Йоахим не может разглядеть, что за ней. Он тянет за ручку, упираясь ногами, но дверь держится крепко. Ему бы взять что-нибудь, чтобы поддеть ее, какой-нибудь рычаг. Тяжело дыша, он ходит по залу, ковыряясь ногами в грудах мусора. В конечном итоге его нога натыкается на что-то жесткое. Он нагибается и берется руками за полутораметровую стальную трубу. На этот раз он действует осторожнее, аккуратно прощупывает ее, избегая острых краев. Смотрит на дверь. Она должна открыться. Это его последний шанс. Ему нужно увидеть, что там внутри. Йоахим возвращается к двери, вставляет трубу в узкий промежуток между дверью и дверной коробкой, наваливается всем весом, надавливает. Слышится скрежет металла. Он чувствует, как дверь не поддается поначалу, но в конце концов медленно со страшным скрипом открывается. В лицо Йоахиму — вонь, как только он наклоняется вперед. Какой-то сладковато тошнотворный запах, выдержать который невозможно. Йоахим заглядывает внутрь, вернее, вниз. Это оказалась всего лишь шахта лифта. Утренний свет падает на дно шахты. Там внизу должна быть дверь. Ничего, кроме большой стаи голубей.
Йоахим отходит от шахты лифта и жадно вдыхает несколько более свежий воздух. Теперь он чувствует облегчение и подавленность. Это знаменует окончание его безумного путешествия. Луиза Андерсен — это призрак, вымышленный образ в голове Йоахима, теперь он это признает.
Наверное, так бывает у всех нас, думает он. Любовь — это скорее вымысел, идеал, за которым мы все гонимся и которого не существует в реальном мире, то, чего мы не можем найти в другом человеке. Йоахим полагал, что нашел любовь, но она зиждилась на недоговорках, на том, что они не слишком много говорили ни о прошлом, ни о будущем. Так обычно и бывает. Следует избегать реальности. Ты переключишься на другого человека, если у тебя к нему возникнет тяга? Будешь ли ты по-прежнему любить меня, если я заболею? На все эти вопросы мы не можем ответить честно, если будем верить в этот дурацкий вымысел об истинной любви.
