— Я убила Луизу, — тихо говорит она.
Она закрывает глаза и шепотом повторяет эти слова:
— Я убила Луизу.
Она — убийца. Лгунья, обманщица, дочь изверга, жена больного человека. Она и сама изверг, потому что произвела на свет два невинных существа таким противоестественным способом. И еще она убила человека. У нее больше нет сомнений. Она смотрит на свои ладони, словно по их вспотевшей поверхности можно прочитать книгу ее жизни. Пересечение линий. Которая же из них говорит о том, что она должна была избрать путь убийцы?
— Это ты говорила. А не могла бы ты теперь рассказать чуть подробнее о том, как это произошло? — просит ее Сперлинг.
Елена снова закрывает глаза. Роется в своей памяти, выкапывает оттуда кадры, многочисленные кадры, которые теперь прокручиваются в бешеном темпе. Было темно, холодно, и она была зла на Луизу. Они ссорились из-за денег. Да, они поссорились, и Луиза ушла. Елена вспоминает это совершенно отчетливо.
— Луиза забрала деньги, которые мне были нужны, чтобы уехать. Мою последнюю наличность. Я не могла воспользоваться кредитной картой, потому что в таком случае меня бы обнаружили. Мне было важно исчезнуть, не оставляя следов. Мы ссорились. Луиза считала, что я могу заработать деньги, занимаясь проституцией, как она. Но я этого не хотела, и это ее разозлило. Она считала, что я смотрю на нее свысока, и… Мы поругались, было темно, и она ушла. Я осталась одна и не знала, что мне делать.
Елена медлит, подыскивая нужное воспоминание из тех, которые у нее теперь появлялись… Темнота, отчаяние. Неистовство. Луиза пообещала помочь ей, а теперь…
— Тогда я достала нож из-под матраса, — продолжает Елена, — и стала ждать ее. Я все спланировала. Я знала, что она вернется назад с большим количеством наличных: она хорошо зарабатывала. И когда она зайдет, я ударю ее ножом…
Елена ищет, ищет тот кадр. Где же он? Она ждала в темной комнате. Она стояла прямо перед дверью, готовая вонзить нож в спину Луизы, где-нибудь между лопаткой и ребрами, прямо в сердце, — рассказывает Елена дальше.
Этот кадр такой отчетливый. Но что же случилось потом? Как долго она ждала?
— Итак, Луиза вернулась, и я вонзила в нее нож изо всей силы. Жестко. Я попала ей между ребрами, — говорит Елена, словно видит это перед собой: как нож заходит и выходит, стальное лезвие в человеческое тело, снова и снова. — Мне нужно было стать ею и взять ее деньги, именно поэтому я… так.
Елена замолкает. Она совсем запыхалась, потрясенная этим рассказом, словами, которые становятся образами по мере того, как исходят из ее уст. Теперь она все это вспомнила.
— Что же ты сделала после этого? — спокойно спрашивает ее Сперлинг.
Елена уже не теряет самообладания. Впервые с того рокового дня, как Эдмунд узнал ее в кафе на Кристиансё, она спокойна. Она — убийца. Она должна находиться в тюрьме. Она знает правду о том, что она сделала.
— Я спрятала труп. Я его хорошо спрятала.
— Где?
Елена ищет, ищет в лабиринтах своей памяти, в самой темной ее части. Ужасное зрелище: мертвое тело, кровь, очень много крови, очень много ударов ножа. Где же она спрятала труп?
Елена начинает плакать. Она не понимает, откуда у нее берутся слезы.
— Дело в том, — говорит полицейский, — что Луиза Андерсен умерла не таким образом, как ты это описываешь.
— Но, но… — Елена непонимающе смотрит на него.
— Ей не наносили ударов ножом. Ни единого. Ее до смерти избили, а впоследствии с нее сняли кожу.
— Да! — кричит Елена. — Теперь я вспоминаю. Именно так и было. Я избила ее и сделала так, как ты сказал. Я сняла с нее кожу.
Она чувствует, как ее начинает тошнить.
— Ты это сделала, чтобы ее было не узнать?
Елена не понимает его вопроса, но утвердительно кивает:
— Да.
— Чтобы ты могла выдавать себя за нее?
— Да.
Сперлинг качает головой.
— Елена, что ты сделала с трупом? После того, как ты сняла с нее кожу?
— Я знаю! Просто не могу вспомнить все полностью, у меня все это… как в тумане, но я вспомню. Я это вспомню, только дай мне немного времени, — просит Елена в отчаянии.
— Ты вот тут сидишь и умоляешь меня, чтобы я поверил, что это ты убила Луизу? — с неподдельным удивлением спрашивает полицейский.
— Это сделала я. Я убила Луизу, — заявляет Елена твердым голосом.
Но взгляд полицейского говорит о том, что он ей не верит.
41
Наконец-то в камере выключают свет и она остается одна. Без Йоахима. Он — единственное светлое пятно в ее жизни. А она его бросила. Теперь наступил один лишь мрак. Как и тогда. Мрак — ее друг. Никто не понимает, как человек себя чувствует, когда его единственным другом является мрак.
— Фру Сёдерберг? — слышится голос.
Откуда-то снаружи. Имя Сёдерберг. Она больше не хочет отзываться на это имя.
— Пришел ваш муж, он хочет вас видеть.
— Я хочу побыть одна. Я не хочу, чтобы меня больше беспокоили этим вечером, — говорит она, разозлившись. Потом кричит: — Убирайтесь!
Сначала никакой реакции. Слышатся звуки удаляющихся шагов. Наконец-то она осталась одна. Она больше никогда никого не увидит.
* * *
Елену ведут в комнату для свиданий с родственниками.
Сперлинг настоял на этом: он сказал, что если Елена не хочет встречаться с членами своей семьи, то он отправит ее на освидетельствование в закрытое психиатрическое отделение.
Этого она не хочет. Пусть ее осудят, как любого другого, и упекут в тюрьму до конца ее дней. Она утратила чувство времени. Не отличает утро от вечера. Она смотрит в окно и видит, как слабый свет, разделенный решеткой, падает полосками в камеру. Интересно, как долго уже длится ее предварительное заключение? Два-три раза ей предлагали еду, она точно не помнит. Ничего из принесенного она не съела.
В помещении беспорядочно расставлены маленькие прямоугольные столы и стулья со стальными ножками. На полу лежит светло-серый линолеум. Если б не было зарешеченных окон и двери с системой сигнализации, можно было бы подумать, что это аудитория в какой-нибудь средней школе.
— Присаживайтесь сюда, — приглашает женщина-полицейский.
Сразу же после этого открывается дверь и заходит Эдмунд. За ним стоит Каролина. Она осторожно улыбается Елене, почти любяще. Зачем Эдмунд привел ее сюда? Или, может быть, наоборот? Может, это Каролина управляет всем тем, что говорит и делает Эдмунд?
— Елена, мы вытащим тебя отсюда, — говорит Эдмунд.
Он усаживается на стул и кладет руки на стол.
— Тебе не нужно беспокоиться. Мы подали жалобу в суд по поводу твоего предварительного заключения. Адвокат говорит, что у полиции слишком слабая позиция.
