Звуки сирен полицейских автомобилей становятся все громче по мере приближения. Вдруг они смолкают. Слышна только сигнализация. У нее осталось мало времени.
Елена достает письмо из конверта и начинает читать с максимальной скоростью, на которую способна. Она снова слышит, как что-то гремит снаружи. Много людей. Слышно, как они приближаются. Они идут за ней.
Она начинает читать рассказ Райнхольдта. Все то, что она и предполагала, но есть и еще кое-что. В тот вечер, когда Уильяма Хирша арестовали, Райнхольдт присутствовал при этом. Евреям стало опасно оставаться в Дании, и Уильям хотел бежать в Швецию вместе со своей беременной супругой Розой. Но у Акселя были другие планы. В течение длительного времени именно Уильям отказывался сотрудничать с немцами, какими бы выгодными условия ни были. Аксель относился к этому по-другому. Фирма была создана для того, чтобы зарабатывать деньги. Отцу Елены было тогда чуть больше двадцати, и соотношение сил между двумя партнерами по бизнесу было не в его пользу. Поэтому Аксель хотел убрать Уильяма со своего пути. Он сходил к Райнхольдту, поскольку всем было известно о его сотрудничестве с немцами. Райнхольдт побывал у своих друзей в гестапо и рассказал о еврее Хирше и его плане бежать. И Райнхольдт, и Аксель присутствовали при аресте Уильяма. Райнхольдт подчеркивал в своем письме, что все происходило по указанию Акселя. У немцев были деловые интересы к этой судоходной компании, и они были готовы к сотрудничеству. Поэтому Аксель смог сам договориться, чтобы Розу пощадили, и отправил ее из Дании. Но он решил, что Уильям должен умереть. Бесследно исчезнуть. Немцы увезли его подальше на озеро. Райнхольдт пишет совершенно точно куда. На самое глубокое место, где при таянии льда образовался омут глубиной почти двадцать метров. Юльсё, по прямой линии на юго-юго-запад, если смотреть от каштана, растущего там, где сад таверны подходит к самому озеру. Там Уильям был расстрелян и брошен в озеро. А Аксель стоял на берегу и видел, как все это происходило. Он был заказчиком.
Елене стало нечем дышать. Она хватает ртом воздух, словно ее саму утопили в озере. Все плывет у нее перед глазами, и, когда в этот самый миг дверь выламывают и полицейские бросаются к ней, она видит их словно в густом тумане.
59
— А ты уверена, что это здесь? — недоверчиво спрашивает Йоахим.
Дом похож на другие дома, теснящиеся на мощенной булыжником улице. Трехэтажные каменные дома прижимаются друг к другу, словно нуждаются в опоре, чтобы нести бремя прожитых лет. Их гостиница расположена в противоположном конце города. Йоахим снова окидывает здание взглядом. Единственное, что отличает его от остальных, это полное отсутствие света в окнах. Ставни все закрыты. Неужели здесь и живет Пьер Коллисандер?
Эллен вздрагивает. У нее на плечах одна лишь прозрачная шаль, и сейчас, когда солнце уже не так греет и садится за крыши домов, ветерок, дующий с моря, становится гораздо прохладнее. Она нервничает. Йоахим это знает. Она перемерила несколько платьев, пока не остановила выбор на оранжевом. Йоахим тоже нервничает, но не по этой причине.
— Вот адрес, — говорит Эллен и решительно направляется к входной двери. — Он сказал, чтобы мы проходили внутрь.
— Чтобы проходили внутрь? — переспрашивает Йоахим.
На двери есть звонок, но нет ни одной таблички с именами. Эллен медлит, потом на мгновение нажимает на заржавевшую кнопку. Звук раздается откуда-то снизу. Не проходит и минуты, как что-то в замке зажужжало, и Эллен толкает тяжелую резную деревянную дверь. В коридоре горит свет, на ступеньках широкой лестницы лежит зеленая суконная дорожка. Эллен идет мимо лестницы к двери, ведущей в сад.
— Ну, ты идешь? — спрашивает она, обернувшись к Йоахиму.
Тот следует за ней, и, когда перед ним открывается внутренний дворик, до него доходит смысл этого «внутрь». Двор тянется мимо маленького садика, старого колодца и ведет к другому дому. Ну конечно же, он живет так, вдали от всеобщего обозрения, эксклюзивно, с видом на другие крыши и море, в большом старом доме, который обустроен по всем правилам искусства.
— Ну, что скажешь? — шепчет Эллен, улыбаясь.
— Это чем-то напоминает старый монастырь, — с улыбкой и тоже шепотом отвечает ей Йоахим.
Эллен нервно поправляет волосы, достает из сумочки зеркальце и подкрашивает губы помадой.
Йоахим где-то вычитал, что Сицилия — место, пережившее больше всего вторжений. За эту сухую землю чаще всего сражались самые различные народы. Интересно, отразилось ли это на архитектуре? Нет, но это влияние всех народов, которые прошли по этой земле, соединилось в удивительно гармоничном стиле. Белые стены, трехслойная черепица на крыше, кованые чугунные перила, три этажа, ставни на окнах. Простота. Но так ведь и должно быть, если каждый раз строить заново после очередной войны, когда все грабят и разрушают.
В дверях уже стоит Коллисандер, высокий широкоплечий мужчина. Йоахим совсем смущен: он не знает, что ожидал увидеть, но только не это. Лицо у Коллисандера умное, открытое и дружелюбное. У него темно-синие глаза и загорелая кожа, просматривающаяся темная щетина. Седые волосы достают до плеч, развеваясь на ветру.
— Эллен! — восклицает художник, разводя руки в стороны.
Эллен поднимается по ступенькам и бросается в объятия, в которых ее щуплое тело почти не видно. Он отпускает ее, и она становится рядом с ним, ее лицо залито румянцем. Йоахим рассматривает все цветы в вазах, стоящие по одной на каждой ступеньке лестницы, ведущей к входной двери.
— И кто тут с тобой? Твой бывший муж, который не хочет тебя отпустить? Ну что ж, это вполне понятно, — говорит он, улыбаясь.
Йоахим хотел было возразить, но сам не знает, что сказать, поэтому лишь пожимает плечами и тоже улыбается.
— Вы пришли первыми, но будет еще много людей. Я подумал, что мы можем просто воспользоваться вашим приездом, чтобы представить вас нашей маленькой компании, — снова улыбается Коллисандер и приглашает их войти в дом.
Здесь нет никакой прихожей. Взгляду сразу открывается огромное помещение: это кухня и комната, здесь книги и сковородки, выставка вин и письменный стол. Массивные открытые балки поддерживают потолок. Длинный стол из корабельных досок занимает весь центр комнаты, вокруг него выстроились диванчики с нарядной обивкой и подушками. В самом конце комнаты, в углу, стоит застеленная кровать.
— Ты здесь тоже работаешь? — с любопытством спрашивает Эллен.
Коллисандер разражается громким смехом, которым заражает и их. Невозможно не смеяться вместе с ним.
— Я все время работаю, — отвечает он, кивая головой. — А я-то, наивный, думал, что ты приехала проведать меня, одинокого пожилого мужчину, а ты здесь потому, что тебя интересует мое искусство.
Йоахим с интересом рассматривает его. Под непринужденным тоном кроется нечто иное, нечто уязвимое. Может быть, он одинок?
— Я обещаю тебе: завтра ты сможешь заглянуть наверх, в святая святых. Работа — это одно, а люди — это другое. Вечер посвящается людям, договорились?
