Книга Забытый сон, страница 21. Автор книги Чингиз Абдуллаев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Забытый сон»

Cтраница 21

Дронго оставил ему в три раза больше, чем показывал счетчик.

— Спасибо, — кивнул он водителю. Затем, схватив за руку Фешукову, нырнул с нею в подъезд дома, и такси отъехало. Через пятнадцать секунд мимо них с ревом пронесся «Ситроен». Дважды терять одного человека за сутки было слишком много даже для не очень опытных «наблюдателей». Дронго усмехнулся.

— Лилия не говорила мне, что мы будем играть в шпионские игры, — заметила Татьяна, обращаясь к нему. — Кто они такие?

— Мои старые знакомые, — ответил Дронго. — Отсюда далеко до дома Рябова?

— Не очень. Можем дойти пешком.

— Ни в коем случае. Иначе нас сразу найдут. Остановим любую машину. И не беспокойтесь.

— Ничего, — улыбнулась Татьяна. — Я думаю, когда все закончится, вы напишете мемуары, а мы их опубликуем. Будет забавно.

Глава 9

Автомобиль затормозил около дощатого домика. За забором залаяла собака. Как в обычной среднерусской деревне. Это был небольшой рабочий поселок. Молодых людей здесь почти не осталось, все перебрались в столицу, некоторые дома стояли заколоченными. Это место считалось бесперспективным, и дома намеревались сносить, чтобы построить здесь новый большой центр для обслуживания автомобилей.

Фешукова открыла дверь и громко позвала сначала по-латышски, затем по-русски. Они прождали минуты полторы, прежде чем наконец послышались тяжелые шаги. Дверь отворилась, и на пороге возник мужчина, накинувший на себя какую-то замызганную куртку. Под ней была не очень свежая темная рубашка и мятые брюки. В правой руке он держал палку, на которую опирался при ходьбе.

Очевидно, это и был тот самый Рябов. Тяжело ступая, он дошел до калитки и открыл ее, смерив гостей недобрым взглядом. Затем спросил:

— Что вам нужно? Кто вы такие?

— Мы хотим с вами поговорить, — ответил Дронго, решив, что нужно взять инициативу на себя.

— О чем поговорить? Откуда вы приехали? Опять будете меня уговаривать съехать отсюда? Никуда я не уеду, и вы меня не выселите. Прав таких не имеете.

Дронго оглянулся на свою спутницу. В таких случаях решение нужно принимать мгновенно.

— Мы как раз хотим вам помочь, — сказал Дронго, — мы журналисты и поэтому приехали к вам.

— Журналисты, — прохрипел Рябов, — журналисты — это хорошо. Ну, тогда входите в дом. Цыц ты! — прикрикнул он на захлебывающуюся от лая собаку, сидящую на цепи.

Они вошли в дом. Здесь царил полный беспорядок.

— Проходите в комнату, — скинул с себя полушубок Рябов. — Правда, у меня там неубрано. Жена умерла в прошлом году, а дочь все никак не соберется приехать, чтобы отца навестить.

— Где она сейчас? — спросил Дронго, усаживаясь на стул. Он так и не снял куртку. Впрочем, Рябов ему и не предлагал. Фешукова осталась в пальто. Она уселась на другой стул.

— В Калининграде, — ответил хозяин, входя в комнату. Он недовольно огляделся, словно не знал о царившем вокруг беспорядке, и сел на диван, который жалобно под ним скрипнул.

— Что вам нужно? — спросил он, вытягивая свою левую ногу. Из-под брюк проглядывал протез.

— Мы хотели с вами поговорить, — осторожно начал Дронго, — нам сообщили, что у вас есть некоторые проблемы…

— У меня одна большая проблема. Эти гниды из районной власти хотят меня отсюда выгнать. А я не хочу уезжать. Они говорят, что эти дома принадлежали давно закрытой фабрике. А я им объясняю, что купил дом еще десять лет назад и заплатил полную цену. У меня купчая есть, а они ее не признают. Говорят, что прежний владелец не имел права продавать дом. Он смошенничал. Но при чем тут я?

Старик от негодования даже побагровел. У него было большое широкое лицо, несколько рыхлый нос, мордастые щеки.

— Безобразие, — в тон ему согласился Дронго. — Значит, дом вы купили десять лет назад? — Он достал из кармана ручку и сложенный вчетверо листок бумаги, словно для того, чтобы начать записывать.

— Почти десять лет, — кивнул Рябов. — А теперь они мне говорят, что я приобрел его незаконно. Можете себе представить?

— А где вы работали до этого?

— Нигде не работал. В собачьей будке дежурным сидел. Сначала на вокзале, потом в одном приличном доме устроили. Консьержем меня называли. Ну, какой я к черту консьерж был, если платили гроши и еще хотели, чтобы я сутками дежурил. Махнул я на все рукой и ушел.

— А до этого?

— До этого человеком был, — с чувством произнес Рябов. — При советской власти жили. Я в училище заместителем директора работал по хозяйственной части. А потом оттуда ушел и на железной дороге работал. Только там мне тоже не повезло. Видите, как меня там укоротили? — Он поднял штанину, показывая протез. — И стал я никому не нужным инвалидом. Вот такая у меня судьба. А теперь меня еще и из дома моего выгнать хотят.

— Нехорошо, — согласился Дронго. — Значит, ногу вы потеряли, когда работали на железной дороге?

— Я же говорю.

— Значит, сторожем и консьержем вы работали, уже будучи инвалидом?

— Правильно. И гроши получал. Когда советская власть была, она нас, инвалидов, уважала. У меня трудовой стаж был почти тридцать пять лет. А после мы гроши получали.

— И вы работали консьержем?

— Ну да. В Риге. Тогда я еще там жил, в самом центре. Мне еще в восемьдесят шестом как инвалиду квартиру дали в доме железнодорожников. Хорошую квартиру — трехкомнатную.

— Ясно. И вы работали консьержем. Но нам рассказывали, что там в это время случилась какая-то непонятная история с самоубийством?

— Что здесь непонятно? — удивился Рябов. — Все как раз понятно было. Человек домой пришел, а тут ему письмо принесли, что он банку деньги должен. Ну, он веревку на себя накинул и решил со всеми долгами вот так расплатиться. Они меня доведут, что я тоже на себя веревку накину.

— А нам говорили, что про письмо он уже знал и сам просил своего секретаря это письмо ему принести.

— Ну, может, и так было, — великодушно согласился Рябов, — я уже иногда запамятываю. Только он повесился, это точно.

— И вы считаете, что это было самоубийство?

— Конечно. Эти господа ведь с жиру бесились. Он ремонт в своей квартире делал, другой девочек к себе водил, третий — мальчиков. В таком доме только такие господа и жили. И всегда хорошо жили. И при советской власти, и потом. Они всегда устраивались. Его папаша был известным врачом еще до войны. Потом при Советах неплохо жил. А сынишка у нас даже в крупных начальниках ходил, песни народные пел, разные фестивали организовывал. Потом уехал за границу. А когда вернулся, сразу бизнесменом заделался. В общем, у них и куры несутся, и петухи. Это мы как тогда плохо жили, так и сейчас плохо живем.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация