— Как тогда, — задумчиво произнесла Лилия. — Как будто все
возвращается. Только это уже другие строители.
Внезапно дверь в левую квартиру открылась, и оттуда вышел
высокий мужчина лет сорока с собакой на поводке. Увидев незнакомцев, он вежливо
поздоровался и начал спускаться вниз. Затем вдруг обернулся.
— Лилия, это вы? — спросил он изумленно.
— Да, — ответила она, — здравствуйте, Эмиль.
— Что вы здесь делаете? — Он с трудом сдерживал собаку на
поводке. У него было чуть продолговатое лицо, хорошо выбритые розовые щеки,
голубые глаза, тонкие губы. Было заметно, с каким хорошим вкусом он одет — в светло-коричневый
макинтош и бежевые брюки. На вид ему было лет сорок пять. — Мне говорили, —
продолжил Эмиль, — что вы уже давно продали эту квартиру.
— Верно. Три месяца назад. Как у вас дела?
— Спасибо, все нормально. Вы не знаете, кто здесь будет жить?
— Нет. Я продавала квартиру через агентство.
— Жаль. А я подумал, что это новый хозяин, — показал Эмиль
на Дронго рукой, держащей поводок.
— Нет, — ответила Лилия, — он приехал ко мне в гости.
— Понятно. Извините. — Собака спешила вниз и тянула хозяина.
Эмиль побежал по лестнице вслед за ней.
— Хороший человек, — сказала Лилия, глядя ему вслед. — Его
отец и отец Арманда были друзьями. И оба врачи. — Она громко постучала в дверь.
Звонок не работал.
Почти сразу, словно их ждали, дверь открылась. На пороге
стоял высокий рабочий в фирменной голубой спецовке. Лилия сказала ему несколько
слов по-латышски, и он посторонился, пропуская гостей в квартиру.
Дронго вошел следом за Лилией. Он видел, что она волнуется,
и уже жалел, что привел ее именно сюда. Они прошли в комнату, где Дронго
обратил внимание на большой, красиво выложенный облицовочной плиткой камин в
углу.
— Мы его не трогали, — почему-то сообщил им один из рабочих
по-русски, словно догадываясь, что пришли прежние хозяева.
Вместе с Лилией Дронго прошел в большую угловую комнату, на
которую выходила задняя стена камина.
— Вот тут был крюк для люстры. Он был тогда пустым, —
пояснила Лилия, поднимая руку. Она чуть пошатнулась, но Дронго успел ее поддержать.
— А вот это окно, — показала она в сторону раскрытого окна.
Дронго подошел к окну, посмотрел вниз. Второй этаж находился
на высоте метров семи. Влезть сюда со двора было практически невозможно. К тому
же во двор выходили балконы двух соседних домов — соседи могли увидеть
постороннего человека.
Дронго отвернулся, заметив, как побледнела Лилия. Ей явно
было плохо. Но он не мог уйти, не взглянув на место, куда попала эта
злосчастная запонка. Дронго снова наклонился. Здесь уже поставили новый мраморный
подоконник и новое окно. Он еще раз обернулся и подозвал к себе Лилию. Он
видел, что ей плохо, но обязан был довести свой визит до логического конца.
— Покажите, куда попала эта запонка, — попросил Дронго.
Она подошла к окну и, чуть наклонившись, показала на место у
стены. Дронго заметил, что Лилия продолжает наклоняться, словно решила
покончить с жизнью, выбросившись именно из этого окна, и поспешно перехватил ее
за талию.
— Осторожно, — торопливо сказал он, бережно отводя ее в
глубь комнаты. — Вы испачкаетесь.
Потом взглянул на стену. Под таким углом запонка не могла
попасть в это углубление. Она должна была вылететь снизу, с пола, чтобы
полететь в эту сторону. Но никак не сверху, иначе просто упала бы вниз, во
двор.
— Пойдемте, — позвал Дронго, крепко взяв женщину за руку, —
я уже увидел все, что мне нужно.
Он почти тащил ее на себе. На улице Лилия немного пришла в
себя.
— Я не думала, что это будет так тяжело, — призналась она.
— Поезжайте домой, — посоветовал Дронго, — и отдохните. А я
поеду в Юрмалу. Хочу увидеть Ингриду Петерсен и поговорить с ней.
— Вы ее не найдете без меня, — устало возразила Лилия. Было
заметно, что она выдохлась.
— Сейчас мы поймаем такси и я отвезу вас домой, — упрямо
заявил Дронго. — А если вы не будете меня слушаться, то я уеду прямо сегодня.
Это не угроза. Я приехал сюда для того, чтобы помочь вам, а не гробить ваши
последние дни. Вы меня понимаете?
— Да, — тихо откликнулась она, — пойдемте. Мне действительно
нужно отдохнуть и принять лекарство.
Дронго отвез ее к дому на Бривибас, где она жила. И помог
подняться в квартиру. У входа в дом Лилия остановилась, упрямо тряхнула
головой.
— Не хочу вас обманывать. Это будет нечестно. Но за день до
своей смерти он был каким-то подавленным. На все мои вопросы отвечал как-то
односложно. Я должна была догадаться, что происходит что-то странное. Должна
была понять, что он, возможно, решился на какой-то поступок, — Лилия вздохнула.
— Но я по-прежнему не верю в его самоубийство. И еще… — Она остановилась на
лестничной площадке и взглянула на Дронго. — Возможно, это самое важное. Хотя я
не уверена. Инт Пиесис говорил мне потом, что за день до самоубийства Арманд на
кого-то кричал. Это было вечером, перед тем как он уехал с работы. Кто-то ему
позвонил, и Арманд начал кричать. При этом говорил о каких-то карточках,
возможно, кредитных. Пиесис считал, что речь могла идти о задолженности банку.
Я рассказала об этом следователю Брейкшу, и он проверил, кто звонил Арманду вечером,
накануне того рокового дня. Оказалось, что звонили из телефона-автомата. Тогда
еще ни у кого не было собственных телефонов. Брейкш тоже считал, что речь шла о
кредитных карточках, линию которых разрабатывал банк. Но мне Арманд ничего
такого не говорил.
А на следующее утро он поехал на квартиру отца. Я не знаю,
что именно там произошло. Но он при мне позвонил Ингриде и довольно спокойно
попросил ее привезти ему туда письмо. Если ему там угрожала опасность, то зачем
он позвал своего секретаря? Может, Арманд решил встретиться в это утро со своим
убийцей? Но куда тогда пропал этот негодяй? Как он мог войти в дом и исчезнуть?
Испариться? Говорят, через окна невозможно было убежать. Его бы увидели соседи,
живущие во дворе. К тому же там слишком высоко. Потом я вспоминала наш
последний день. Арманд был непривычно тихим, не похожим на себя. Я никому об
этом не говорила, чтобы не подтверждать версию следователя. Иначе они просто
сочли бы меня сумасшедшей. Ведь такое состояние моего мужа тоже работало на их
версию. Но я точно знаю, что он не самоубийца. И никогда в это не поверю. Даже…
Даже если он сам скажет мне об этом на том свете.
Дронго мрачно кивнул. Следовало уважать Лилию за ее истовую
веру в покойного супруга. Они поднялись на следующий этаж. И он подождал, пока
она открывала дверь своим ключом.
— Извините, — обернулась к нему Лилия, — у меня дома
страшный беспорядок. — Она оставалась женщиной до последнего вздоха.
